Существуют различные системы этики: этика Древней Греции, этика индуизма, конфуцианская этика. Каждая из них предлагает свою модель нравственности, выдвигая на первый план ограниченное число ключевых, всеохватывающих понятий: человечность, почтительность, мудрость и т. п. Такие понятия получают статус нравственных принципов, или законов, на которых держится здание этики.

Все другие, частные моральные понятия группируются вокруг нравственных законов, выполняя функции их внутреннего оправдания и аргументации. Например, человечность как нравственный принцип, или закон, опирается на такие понятия, как сострадание, чуткость, внимательность, готовность простить или помочь. Нравственный закон почтительности реализуется через уважение, деликатность, скромность, послушание, тактичность, благоговейное отношение к миру.

В разных системах этики используется различный набор моральных законов. В Древней Греции к числу главных моральных принципов (кардинальных добродетелей) относили мужество, мудрость, справедливость. В конфуцианской этике, распространённой в Китае и Японии, выделяются пять так называемых постоянств: человечность, справедливость, благопристойность, мудрость, честность. Христианская этика ставит на первое место веру, надежду, милосердие.

Собственную модель нравственности предлагают иногда философы-моралисты. Например, известный русский философ ХIХ в. В. С. Соловьёв выдвинул идею трёх главных добродетелей: стыд, жалость, благоговение. В основе модели, предложенной немецко-французским мыслителем А. Швейцером (1875—1965), лежит ценность жизни, как таковой, и отсюда он выводит один всеохватывающий нравственный закон — «благоговение перед жизнью».

Швейцер пишет: «Поистине нравственен человек только тогда, когда он повинуется внутреннему побуждению помогать любой жизни, которой он может помочь, и удерживается от того, чтобы причинить живому какой-нибудь вред».

Речь идёт о главных, универсальных законах, которые в той или иной комбинации повторяются в различных системах этики. Ценность этих законов состоит в том, что они закрепляют в нравственном опыте важнейшие моральные обязанности. Они служат обозначениями сложившихся в процессе воспитания постоянных состояний сознания: человечности, справедливости, почтительности, разумности и т. д. Это добродетели, которые ещё Аристотель называл «привычными склонностями» к совершению нравственных поступков. Известно, что способы (средства, приёмы) реализации каждого морального принципа весьма многообразны. Они зависят от индивидуальных особенностей человека, от условий и обстоятельств конкретной жизненной ситуации, от сложившихся в данном обществе традиций нравственного мышления и поведения.
Остановимся на пяти моральных принципах, наиболее часто встречающихся в системах светской этики и отражающих самое главное и лучшее, что отложилось в нравственном опыте человечества, — человечности, почтительности, разумности, мужестве, чести. Между ними устанавливаются хорошо отработанные функциональные связи в том смысле, что каждый из них поддерживает, усиливает и выражает всё остальное. Эти принципы, сохраняя относительную самостоятельность, имеют значение только как средства наиболее полной, точной и успешной реализации установок человеколюбия. Почтительность обеспечивает благожелательность и уважение в контактах с миром, мужество организует и мобилизует усилия, необходимые для достижения нравственных целей, за разумом закреплена роль интеллектуальной цензуры поведения, за честью — чувственно-эмоциональной.

Человечность — система позитивных, объединяющих чувств и реакций: симпатии, понимания, сочувствия. В своих высших проявлениях она включает осознанное, доброе и непредвзятое отношение не только к людям, но и к природе, животному и растительному миру, культурному достоянию человечества. Это носящая надживотный характер способность и готовность индивида перенести естественную любовь к самому себе и к своим близким на других людей, на весь окружающий мир.

Существует общая для обитателей нашей планеты обязанность: в любых, даже самых сложных ситуациях оставаться человеком — вести себя в соответствии с нравственной ступенью, на которую поднялись люди в процессе эволюции. «Если ты человек, то веди себя как человек» — такова универсальная формула морально-антропологической идентичности. Долг человечности — доброе и деятельное участие во всём, что происходит вокруг. Это верность и соответствие самому себе, своей социальной природе.
Нельзя считать кого-либо человечным лишь потому, что он не причиняет никому вреда. Человечность как свойство личности складывается из повседневного альтруизма, из таких актов, как понимание, выручка, услуга, уступка, одолжение. Это способность войти в положение других людей, помочь им хотя бы добрым советом и словами участия. Ведь ситуации, когда люди нуждаются в моральной поддержке, не так уж редки. Иногда посочувствовать всё равно что помочь делом.

Питательной внутренней средой человеколюбия является свойственное человеческой природе соучастие, сострадание, сопереживание. Говоря языком психологии, это эмпатия — способность входить в чужое эмоциональное состояние человека, сочувствовать ему. Эмпатию характеризуют как «тёплое вхождение» в роль другого человека, в отличие от «холодного вхождения», когда оно не сопровождается сочувствием и доброжелательностью. В соответствии с идеей и общей направленностью человечности участливость следует оценивать как моральную обязанность и важное нравственное качество личности, противоположное таким свойствам, как чёрствость, бессердечность, нравственная глухота.

Конечно, мы откликаемся на переживания других людей не только в силу чисто эмоциональной отзывчивости, непроизвольно. Эмпатичность формируется и поддерживается благодаря усилиям воли, под контролем моральных принципов и правил. Для того чтобы войти в личный мир другого человека, разделить его радость или горе, приходится иногда преодолевать себя, оставлять в стороне свои собственные заботы и переживания. Быть эмпатичным трудно, это означает быть ответственным, активным, сильным и в то же время тонким и чутким (К. Роджерс). Отсюда выдвинутая им концепция развития «личностной силы» (personal power) в процессе личностно-центрированного воспитания и образования.

В повседневном быту значительная часть эмпатических действий выполняется почти автоматически, по привычке. Они относятся к числу так называемых простых волевых действий, соотносимых с простыми нормами нравственности. Проще говоря, в таких случаях мы ведём себя надлежащим образом, по-человечески по привычке, воспринимая это как нечто вполне естественное и необременительное.

За пределами межличностных связей и отношений существует чётко обозначенный, во многом высокоинституа-лизованный слой культуры эмпатии, связанный с созданием благоприятной для человека жизненной среды при строительстве жилых и производственных помещений, конструировании промышленных изделий, озеленении городов и т. д. Широко обсуждаются различные аспекты не только естественной, но и рукотворной среды, чтобы выяснить, в какой мере она отвечает национальным и общечеловеческим стандартам эмпатического, эстетического отношения к миру. Одним словом, существует, и вполне реально, мощный пласт культуры, сформировавшийся под влиянием сочувствия, сопереживания, взаимной помощи. Мы называем его культурой эмпатии, понимая под этим систему выработанных человечеством принципов и норм, сочувственного, понимающего, эстетически выдержанного мышления и поведения.

Оставаясь хорошо организованной и скоординированной целостностью, культура эмпатии чётко разделяется на индивидуально-личную и социально ориентированную культуру эмпатии. В первом случае речь идёт об умениях и навыках эмпатического мышления и поведения отдельного человека. Эмпатичность выступает здесь в качестве важного личностного свойства, и в таких случаях говорят о характере отдельного человека: о его доброте, отзывчивости, чуткости. В отличие от этого социально ориентированная культура эмпатии является характеристикой общества в целом. Она включает систему стандартов благополучной жизни, утверждённых и поддерживаемых государством.

Чуткость занимает особое место в сложной палитре моральных понятий и чувств, из которых складывается человеколюбие. Как одна из черт характера личности, чуткость представляет собой сплав нравственного внимания, нравственной памяти и нравственного понимания.

Нравственное внимание — это этический интерес или особая форма любознательности либо пытливости, способность выявлять, распознавать переживания или состояния человека и по-доброму, по-человечески реагировать на них. Простого наблюдения для этого недостаточно; требуется нравственно мотивированное, сердечное внимание. Не зря говорят, что глаза смотрят и видят, но по-настоящему распознаёт и выделяет радость или печаль другого человека именно сердце, душа. Нравственное внимание задаёт определённый тон, определённое, этически выверенное направление внешнего внимания, способствует формированию особого типа личности, тонко чувствующего переживания людей. К проявлениям нравственного или позитивного внимания относятся используемые в общении расспросы о здоровье, поздравления с радостным событием, соболезнования, всякого рода предупредительные жесты, движения, действия. Во всех случаях это забота о других людях, приятное и лестное для них свидетельство значимости.

Благодарность является важной составной частью человечности. Это — проявление внимательности, чуткости, благородства, свидетельствующее о том, что доброе отношение замечено, принято, оценено по достоинству. Благодарность предполагает готовность ответить добром на добро, любовью на любовь, уважением на уважение. Неблагодарность разрушает эту гармонию и наносит ощутимый удар по устоям морали. Поэтому ни одно сколько-нибудь значимое доброе дело, слово, побуждение не должно остаться без внимания, без нравственного отклика.

Благодарность не просто достраивает здание человечности, она раздвигает горизонты человеколюбия, выполняет роль пружины, которая накапливает необходимую духовно-нравственную энергию, приводит в действие механизм новых благодеяний. Если благодарность выпадет из системы морали, человечность потеряет значительную часть своей внутренней силы и энергии. В итоге это может настолько ослабить мотивацию человеколюбивых поступков, что станет равносильно уничтожению морали. И. Кант не зря подчёркивал, что на благодарности лежит печать особой ответственности, ответственности за состояние и судьбу морали в целом. Он считал, что благодарность следует рассматривать как священный долг, т. е. долг, нарушение которого (как позорный пример) может в самом принципе уничтожить моральный мотив благодеяния.

Парадокс, однако, заключается в том, что этика обязывает совершать добрые дела, не рассчитывая на благодарность, чтобы не снизить, не уничтожить этим нравственную ценность поступка. Говорят: «Сделай добро и забудь об этом». Оказав кому-либо помощь, недостойно жаловаться на то, что тебя за это не поблагодарили; неприлично напоминать человеку об оказанных ему услугах. Даже в разговоре с третьими лицами нужно избегать сообщений о своих благодеяниях. Возникает противоречие благородного самопожертвования и ожидания благодарности.

Такое противоречие затрагивает основы внутреннего мира личности и требует своего разрешения. Рекомендуется вытеснять информацию о собственных добрых делах и не забывать о добрых делах других людей, и прежде всего  об  услугах,  оказанных  вам  лично. В  итоге всё сводится к тому, чтобы каждый знал, помнил и соответствующим образом исполнял свой долг человечности и благодарности, по возможности концентрировался на добром отношении к нему окружающих, а не на том, в какой мере и форме находят признание его собственные дела.

Почтительность обычно ассоциируется с вежливостью, благожелательностью, учтивостью, хорошими манерами, что в целом правильно отражает сущность данного морального принципа.

Но философское осмысление почтительности шире обыденного. В этом понятии заключено уважительное, благоговейное, поэтическое отношение к миру как к чуду, бесценному, божественному дару. Принцип почтительности обязывает относиться к людям, вещам, явлениям природы с благодарностью, принимая всё лучшее, что есть в нашей жизни. На этой почве ещё в древности сформировались разного рода культы: культ деревьев, культ железа, культ животных, культ небесных светил. Фактически они отражали благоговейное отношение к мирозданию, малой частью которого является каждый человек, призванный стать полезным звеном мира. В известном стихотворении Н. Заболоцкого об этом сказано так:

Звено в звено и форма в форму. Мир Во всей его живой архитектуре — Орган поющий, море труб, клавир, Не умирающий ни в радости, ни в буре.
(Метаморфозы)

Этический иммунитет личности (в нашем понимании) — это безусловное право человека на уважение, независимо от возраста, пола, социальной или расовой принадлежности. Устанавливается персональное правовое поле личности, в которое не должен вторгаться никто, осуждается всякое посягательство на честь и достоинство человека.

Этический иммунитет устанавливает равенство прав на элементарное уважение и признание каждого человека, будь то высокопоставленный чиновник, ребёнок или нищий бродяга. Так формируется демократическая структура характера, в которой, по словам А. Маслоу, центральное место занимает «тенденция уважать любое человеческое существо лишь потому, что это человек». С учётом и под контролем этического иммунитета возникают, развиваются и действуют общепринятые правила взаимного обхождения, поддерживается определённый уровень или необходимый минимум этической законности.

Антитеза этикетной и неэтикетной личности

Существует убеждение в том, что правила хорошего тона необходимо знать и соблюдать для наилучшей самореализации, достижения в контактах личных целей. Решающее значение имеет в таких случаях хорошая репутация, которую завоёвывает личность благодаря почтительности. Это репутация человека доброжелательного, уважительного, приятного в общении.

На полюсе оценок люди, плохо знающие нормы этикета. Обычно в контактах с людьми они проявляют робость, беспомощность, растерянность. «Почтительность без ритуала приводит к суетливости», — подчёркивал Конфуций. Чаще всего это выражается в том, что человек бездействует там, где этикет предписывает определённую активность, символизирующую почтение. Например, не поднимается со своего места при появлении старших или женщин, молчит, когда нужно извиниться или поблагодарить за услугу, не наносит необходимых визитов вежливости и т. п. Кроме общих характеристик, применяемых к такому человеку: «невежда», «невоспитанный», «неотёсанный», существует ещё одна точная в психологическом отношении характеристика: «несуразный, неловкий, никчёмный, безынициативный». Проявить свою личность в облагороженной форме такому человеку не удаётся. Этикетное невежество как специфическая форма девиантного (отклоняющегося) поведения ограничивает поле и возможности самореализации.

Активная форма этикетного невежества проявляется, когда человек нарушает правила приличия открыто, даже демонстративно: бесцеремонно вмешивается в разговор, злословит, отпускает фривольные шутки, сидит развалившись, громко смеётся, беззастенчиво хвалит себя и своих близких и т. д. Как негативное явление, близкое к активным формам этикетного невежества, расценивают отождествление почтительности с лестью и угодничеством. По общему мнению, это симптом неразвитой способности понимания и источник ложных суждений.

Диалектика уважения и самоуважения

Значимость почтительности и связанная с этим стратегия достижения личностных целей с помощью вежливости и обходительности вызывают некоторые опасения: не разовьётся ли на этой почве рабская психология? Нет ли здесь риска концептуальной подмены?

Чтобы устранить возможность подобных превращений, устанавливается этически выверенная граница почтительности, которую нельзя переступать без ущерба для собственного достоинства. Каждый человек сам определяет эту границу. Вместе с тем существует правило: оказывая уважение людям, помни, что это делается и для того, чтобы показать себе и другим, как и насколько ты уважаешь себя, насколько дорожишь образом Я, вступая в контакт с оценивающим тебя человеком.

Самоуважение — психологическая база и внутреннее оправдание почтительного отношения к людям. Лучше всего такой взгляд отображён в известном суждении: уважение, которое оказываешь другому, — это уважение, которое ты оказываешь себе самому. Но есть и другие варианты данной формулы: чем больше ты ценишь и уважаешь людей, тем больше ценишь и уважаешь себя самого; цени, почитай людей — и сам будешь почитаем. У этих высказываний есть своя логика. Проявляя уважение, человек активно внедряется в сознание другого человека и предлагает ему такую схему доброжелательных отношений, на которую рассчитывает сам. Это своего рода этическая подсказка, способ, с помощью которого человек подготавливает модель доброжелательных отношений к собственной персоне. Подобные рассуждения находятся в круге традиционных представлений о том, что для ориентировки в нюансах почтительного поведения нужен тонкий расчёт. Американский социолог Хоманс не зря сравнивал взаимодействие людей с экономической сделкой или «социальной экономикой», когда люди, как товаром, обмениваются любовью, уважением, признанием, услугами, информацией. Элементы такого расчёта действительно имеют место, и они связаны прежде всего с деятельностью разума, на который возлагают функции нравственно-интеллектуального мониторинга или контроля поведения. Это особенно важно для сегодняшнего взаимодействия людей, осуществляющегося в условиях межкультурного многообразия мира.

Этика межкультурного диалога

В политике мультикультурализма мы должны опираться на позитивный, объединяющий социальный капитал. Ставшие сейчас модными выражения типа «конфликт цивилизаций», «цивилизационный раскол», конечно, отражают некоторые тенденции развития современного мира, однако едва ли уместны в практике мультикультурного воспитания. Они подрывают веру в реальность духовного единства человечества, заостряя внимание на фатально действующих и почти непреодолимых противоречиях, ведущих к дезинтеграции и распаду мирового сообщества.

Гораздо полезнее сделать акцент на создании высоко-синергичных, безопасных обществ, о которых писала Рут Бенедикт, противопоставляя их низкосинергичным обществам, в которых при наличии больших межличностных, межгрупповых и межкультурных противоречий накапливается отрицательная энергия и агрессия. Развивая идеи Р. Бенедикт, выдающийся американский психолог А. Маслоу акцентирует внимание на сознательном поиске социально приемлемых планов и структур поведения, способных обеспечить взаимную выгоду участников взаимодействия, исключив поступки и цели, наносящие ущерб другим группам или членам общества. По его словам, в конечном итоге всё сводится к формированию такого типа социального устройства, при котором индивидуум одними и теми же действиями и в одно и то же время служит как своим собственным интересам, так и интересам остальных членов общества.

При этом неизбежно встаёт вопрос: является ли национальная самобытность и идентичность помехой или непреодолимым препятствием на пути интеграционных процессов? Тот, кто принимает такую точку зрения, вольно или невольно оказывается в поле негативной интеркультурной ориентации, где лучше всего возникают недоверие, неприятие иных средств и способов культурной самоорганизации. Так появляются различные формы дискриминации, взаимного непонимания, бытового национализма, болезненной подозрительности.

Прямо противоположным является ответ мультикуль-турной педагогики на заданный вопрос. Мультикультур-ность воспринимается как источник взаимного обогащения, единения и динамичного развития общества. При этом должна осуществляться хорошо продуманная и сбалансированная политика мультикультурализма. В каждом конкретном случае она должна опираться на специфические особенности полиэтничной среды: исторические, социально-экономические, психологические, демографические, географические и т. д. Но общая формула мультикультурности остаётся во всех случаях неизменной и предстаёт в виде различных комбинаций из двух ключевых слов: «единство» и «многообразие», что предполагает нравственно аргументированное, разумное сочетание вариативности и интегративности в практике мультикуль-турного воспитания.

Особое значение приобретает наполнение общих принципов и ориентиров взаимодействия культур конкретным морально-психологическим содержанием, соединяющим общечеловеческий и культурно-своеобразный опыт этической рационализации мира. Например, понятие человечности, выраженное в специфической языковой форме у одного народа, мало чем отличается от того, как оно представлено в языковом сознании другого народа. Вполне идентично русскому слову «человечность» китайское жэнь, кабардинское цыхугъэ, балкарское адамлык и т. д. У многих народов ключевым является понятие «лицо»: face — у англичан, напэ — у кабардинцев, бет — у балкарцев. Человека низкого, бессовестного у кабардинцев и балкарцев определяют вследствие этого как лишённого лица — напэншэ, бетсыз, что в общем соответствует аналогичным отображениям данного содержания в английском языке — to lose face или в русском — потерять лицо.

Общим выражением необходимой в отношениях между людьми почтительности, честности, уважительности выступает термин намус. Он восходит к греческому слову nomos — норма, закон, усиливая тем самым значимость взаимного уважения и признания как общеобязательного, общечеловеческого правила, не знающего культурных барьеров и ограничений. Отсюда представление о неотъемлемом праве каждого человека на уважение и социальное признание. Считается, что каждый человек независимо от возраста, пола, вероисповедания, национальности и других различий обладает этим правом, своего рода «этическим иммунитетом», охраняющим его от посягательств на личную безопасность, достоинство и честь.

Взаимное уважение и признание создают хорошую почву для доверия и открытости в контактах, ощущение психологического комфорта, уверенности в том, что к участнику диалога отнесутся с сочувствием и пониманием, что в случае надобности ему помогут, пойдут навстречу. Это свидетельствует ещё и о том, насколько тесно связаны человечность, уважение, доверие, открытость с толерантностью и эмпатией — способностью сочувствовать, сострадать, сужать границы собственного Я.

Моральные понятия и установки, из которых складываются позитивная интеркультурная установка и объединяющий социальный капитал, взаимно усиливают и поддерживают друг друга. На основе общности базовых символов, ценностей и норм должна строиться практика мультикультурализма. Формальные различия в культуре в этом случае будут только усиливать процесс их взаимного притяжения и обогащения. «Открытие различий — это открытие новых связей, а не новых барьеров», — писал К. Леви-Стросс. Поэтому следует приветствовать глубокое, уважительное погружение в культуру других, особенно соседних, народов.

Самым действенным средством мультикультурного воспитания является межкультурный диалог — свободное, благожелательное общение носителей различных культур, в ходе которого осуществляется обмен, сравнение и соединение различных способов, приёмов этической рационализации мира. Такое общение снимает страх, тревогу, снижает недоверие, позволяет внести необходимые коррективы в стереотипные, зачастую ошибочные представления о быте, нравах, истинных причинах и целях реальных участников социального контакта и обмена.

Межкультурный диалог, построенный на основе позитивного социального капитала, сближает людей, вызывает у них желание демонстрировать через свои поступки лучшие черты культуры, которую они представляют. Это своего рода культурный патриотизм, заставляющий человека постоянно заботиться о том, чтобы показать себя в облагороженной форме, произвести на людей максимально благоприятное впечатление, не уронить честь своей фамилии, профессии, народа и т. д. В то же время обостряется инстинкт экологического выравнивания, нравственно-аргументированное критическое отношение к недостаткам своей культуры.

Опыт показывает, что на почве культурного патриотизма развивается также этически значимая конкуренция культур, когда каждый из участников диалога постоянно и ненавязчиво доказывает, в какой мере он как носитель определённой культуры может способствовать созданию общества с высоким уровнем культурного взаимодействия. Правильно организованный межкультурный диалог становится инструментом позитивных преобразований в пространстве личности и общества. Так шаг за шагом формируется гражданское общество, в котором культурные различия только усиливают процессы консолидации вокруг общечеловеческих ценностей.