В октябре 1520 года парусники Фердинанда Магеллана, преодолев с севера на юг Атлантику, осторожно входили в незнакомый пролив. Сильный попутный ветер не радовал. Тревогу усугубляли обступившие с обеих сторон мрачные, окутанные туманом скалы, подстерегавшие тут и там подводные рифы и мели.

Среди дня спускались сумерки.

Капитан флагманской каравеллы, потерявший из виду остальные суда, тревожно смотрел в наступавшую темень.

И вдруг слева по борту вспыхнул огонь, второй, третий…

Безымянный пролив, местные пингвины, облака, красноголовые дрозды… стали «Магеллановыми», а земля Огненной.

Стало известно и то, что саму землю «представляли» великому мореплавателю не огни каких-нибудь вулканических извержений, а костры индейцев.

Трудно было предположить вначале, что в этом холодном, мрачном месте могут быть люди, и им есть из чего разжечь костер. Суровые здесь места. Не зря и фитогеографы отнесли их к самому суровому по климатическим условиям Антарктическому ботанико-географическому царству. Кроме Огненной Земли и южной части Американского континента (к югу от 40-го градуса южной широты), это царство объединяет Антарктиду и субантарктические острова.

Флора здесь очень бедна, хотя и является осколком богатейшей древней флоры Антарктиды, почти полностью погибшей при оледенении. Материковая глыба льда толщиной до 2380 метров лежит на месте, где, по свидетельству палеоботаников, некогда была богатейшая растительность. Теперь среднегодовая температура Южного полюса составляет минус тридцать три градуса, а льды в Антарктиде столь обильны, что, растопись они, уровень Мирового океана, как утверждают гляциологи, поднимется на 47 метров. Цветковые растения в этом огромном холодильнике, естественно, отсутствуют, исключая Землю Грейама, где найдены два вида злаков (мятлик и щучка) и один вид из семейства гвоздичных. Глубоко врезается роговидным отростком эта земля в океан на северо-восток от ледового материка. На такой широте в северном полушарии растут великолепные леса.

При движении в глубь материка все реже и реже встречаются даже низшие растения: синезеленая водоросль — носток обыкновенный, зеленая водоросль — празиола курчавая, лишайник — невропогон антарктический. В 500 километрах от Южного полюса, на горе Нансена, расположена самая южная точка Земли, где найдено растение.

Бедная флора и на субантарктических островах, так-же отнесенных к Антарктису. Древесная растительность здесь отсутствует. На Фолклендских островах, например, встречается только 135 видов цветковых растений, из которых примерно треть эндемы. Интересны здесь своей необычностью злаки мятлик вееровидный и овсяница прямостоячая, образующие громадные, до 2 метров высоты, почти шаровидные кочки. Издали «травяные» гиганты напоминают копны сена, сложенные где-нибудь в степи.

На острове Южная Георгия, к ледяному континенту (54–55-й градус южной широты), найдено всего 15 видов цветковых растений, в том числе и эндемичная ацена южногеоргийская.

На острове Кергелен и вовсе малочисленные растения прячутся в расщелинах скал. Примечательна и популярна здесь кергеленская капуста, используемая в пищу. В крупных, мясистых листьях, образующих большую розетку, стойкое растение накапливает немало витамина С, что нашло отражение и в его научном названии — принглея противоцинготная.

Встречаются здесь и растения-подушки, например азорелла трехвильчатая. Самая богатая часть Антарктического флористического царства — южная оконечность Южной Америки с прилегающими к ней островами. Береговую полосу континента и западные склоны Анд занимают субантарктические влажные леса. В них растут подокарпусы и речные кедры, магнолии и араукарии, алерсы и сипресы… Но а главными все же здесь нотофагусы, особенно нотофагус березоволистный и нотофагус карликовый. Интересен и во многом необычен род этих древесных растений, относящийся к семейству буковых.

Род нотофагусов весьма представительный как по количеству видов (около 40), так и по географии их распространения. Большая часть видов — основные лесообразующие породы за пределами Антарктического ботанико-географического царства: в Южной Америке (к югу от 33-го градуса южной широты), в Австралии, Новой Зеландии, Новой Гвинее, Новой Каледонии, на острове Тасмания.

Разорванный ареал нотофагусов — лишнее свидетельство былого единства давно обжитых ими земель. Нотофагусы высокий, косой, Дамбе из северного Чили, нотофагусы урезанный, бурый, Менциези из Новой Зеландии, нотофагус Каннингема, Мура, Гунна из Австралии и острова Тасмании. Все они достойно представляют древесные растения, образуя густые, ценные леса.

В благоприятных условиях нотофагусы растут крупными деревьями, достигая высоты 40–50 метров, с диаметром стволов до 1,5–2 метра.

Нередко крупные деревья образуют у поверхности земли досковидные подпорки. У нотофагусов ботаники находят много общего с буками северного полушария, образующими обширные широколиственные леса Голарктического царства. На Североамериканском и Евразийском континентах это буки американский, европейский, таврийский, восточный городчатый (Япония) и другие виды. Древесина у нотофагусов по механическим свойствам близка к древесине наших буков и находит аналогичное применение: в строительстве, производстве мебели, паркета, выжигании древесного угля, при изготовлении телеграфных столбов, шпал и пр.

У нотофагуса высокого древесина ярко-красной или вишневой окраски, пользуется большим спросом краснодеревщиков. Древесина нотофагуса косого, стойкая против гниения, находит применение в строительстве подводных сооружений мостов и причалов.

В ряде мест естественного распространения нотофагусов используются их орешки, несколько уступающие по величине плодам наших буков. Виды нотофагусов успешно культивируются как орнаментальные деревья на родине и в Западной Европе, особенно в Великобритании.

В конце 1831 года, то есть через 311 лет после Магеллана, проливом уже его имени проследовал на корабле «Бигль» молодой Чарлз Дарвин, находившийся в кругосветном плавании.

«Мы держались близко к берегу Огненной Земли, — записал он 17 декабря в своем дневнике, — но среди облаков виднелись очертания суровых негостеприимных гор, покрытых до самой воды густым мрачным лесок. Одного взгляда на этот ландшафт было достаточно, чтобы я понял, как сильно отличается он ото всего, что я когда-либо видел».

Молодого, пытливого исследователя все интересовало в этом своеобразном крае. Полудикие люди и необычные птицы, суровый климат и впервые увиденные представители фауны… Но, пожалуй, больше всего поразила его необычность лесов. Прежде всего их грандиозность и постоянство. Многие дни следовал натуралист-путешественник знаменитым проливом, а затем и обогнул всю Огненную Землю, заходя в многочисленные ее заливы. И везде его спутником был хмурый вечнозеленый лес, состоящий из одного вида южного бука — нотофагуса березолистого. Огромные ветви свисали со скал над самой водой, а кроны уходили высоко в небо.

«Необыкновенно любопытно было наблюдать, насколько хватал глаз, — писал Дарвин, — как ровно и совершенно горизонтально проходила по склонам гор черта, на которой прекращалась древесная растительность».

Круглый год сохранял темно-зеленую листву нотофагус, только в самом низу с наступлением местной зимы (апрель — май) приобретал буровато-зеленый с желтым оттенком цвет, придавая всему ландшафту мрачный, унылый вид. Тем более что в это время почти не показывается солнце. На верхней границе нотофагуса березолистого его деревья из-за постоянных резких, холодных ветров становятся низкорослыми, толстыми и как бы сгорбленными. Выше идет полоса нотофагуса, но уже карликового, вовсе приземистого деревца не выше 1,2–1,5 метра. Его тесно сплетающиеся крепкие ветви образуют сплошную, почти непреодолимую изгородь.

Ученый первым открыл и паразитирующий на нотофагусах гриб, названный позже в его честь цитарией Дарвина. Шаровидные, ярко-желтые плодовые тела цитарии в несметных количествах появляются на стволах и крупных ветвях нотофагусов. Огнеземельцы, особенно женщины и дети, активно собирают этот гриб и охотно едят его сырым.

«Гриб слизистый и сладковатый на вкус, со слабым запахом, напоминающим запах наших съедобных грибов», — писал ученый.

Орешки нотофагусов и растущий на нем гриб оказались, по свидетельству Дарвина, почти единственными источниками растительной пищи местного населения. Сырой и ветреный климат Огненной Земли с невысокой, относительно ровной температурой обеспечил распространение нотофагусов на огромных пространствах острова и далеко за его пределами. «На протяжении 600 миль к северу от мыса Горн (то есть на всей Огненной Земле) леса имеют совершенно одинаковый вид», — отмечал в своем дневнике Чарлз Дарвин.

Любопытно, что и первая встреча ученого с Огненной Землей не обошлась без «участия» господствующего здесь дерева. Вспоминая первое приближение корабля к романтическому «краю света», Дарвин писал: «На каждом возвышении вспыхнули огни (отсюда и название Огненная Земля) — как для привлечения нашего внимания, так и для распространения повсюду новости о нашем появлении».

Многих путешественников и до и после Дарвина приветствовали пылающими кострами жители таинственной «страны нотофагуса». Огненного дерева, так они называли свой бук, было в достатке.