Огромное бочкообразное тело, ноги, как столбы, какая-то шишкастая голова с широ­ченными ушами, длиннющий — до земли — хобот да пара торчащих изо рта бивней — та­ков облик типичных представителей отряда хоботных. Именно эти диковинные животные из тропических районов Африки и Азии счи­таются символом не только физической мо­щи, но и мудрости, доброты, спокойствия.

Отряд хоботных произошел в эоценовое время, то есть около 60 миллионов лет назад. На протяжении последующих геологических периодов появилось 30 видов этого отряда, из них в настоящее время сохранилось толь­ко 2 вида слонов.

Самая примечательная часть тела хобот­ных — разумеется, хобот. Очень гибкий, за­канчивающийся своеобразными чувствитель­ными «пальчиками», он является отличным манипулятором, компенсирующим негибкий позвоночник, короткую шею и ноги-столбы. Не менее примечательны и огромные зубы, далеко выступающие изо рта, — бивни. Таких никогда ни у кого больше не было! Поражает изобретательность этих гигантов в реализа­ции своего «изобретения». Так, у современ­ных слонов и их предков — ископаемых ма­монтов огромные бивни-резцы сидят только в верхней челюсти, у динотерия — только в нижней, а палеомастодонт отрастил бивни и в верхней, и в нижней челюстях. Чаще всего бивни были прямыми, но это было не турнир­ное оружие — скорее, орудие труда: с помо­щью бивней хоботные выкапывали корни из земли. У палеомастодонта нижние бивни да­же стали уплощенными, превратившись в своеобразный огромный «совок».

Чем еще могут удивить слоны? Да хотя бы особым порядком смены коренных зубов! У всех «нормальных» зверей молочные и посто­янные зубы сменяют друг друга «по вертика­ли», а у слона — «по горизонтали». В каждой челюсти гиганта функционирует только по од­ному огромному зубу с плоской жевательной поверхностью, изборожденной поперечными эмалевыми складками. Так что коренных зу­бов получается всего четыре. Пока уже сфор­мировавшийся зуб вовсю трудится над пере­работкой грубых веток, сзади от него в челю­сти формируется новый зуб. Он, вырастая, скользит вперед и просто выталкивает своего предшественника из альвеолы. Этот своеоб­разный «конвейер» работает до тех пор, пока не кончатся все зачатки зубов, — а их бывает всего четыре с каждой стороны челюсти, что случается к 50-60 годам жизни животного.

Слониха рождает раз в 3-4 года одного-двух детенышей весом около центнера. Слоненок покрыт редкими, длинными черными волоса­ми и вскоре после рождения способен следо­вать за матерью. Невзирая на хобот, материн­ское молоко слоновий детеныш сосет ртом до двухлетнего возраста, пока у него не начнут пробиваться бивни. Тогда подросший слоне­нок переходит на «подножный корм» — тра­ву, листья, ветки.

Из двух видов хоботных, живущих сего­дня, крупнее африканский слон. У него ог­ромные уши-лопухи, бивни длиннее и массив­нее, спина с заметной горбинкой. Живут аф­риканские слоны в довольно засушливых са­ваннах к югу от Сахары. Они бродят стадами от одного водопоя к другому, разыскивают островки зеленого леса, их маршруты проле­гают по веками проложенным тропам. К со­жалению, их бивни очень высоко ценятся, по­этому до самого недавнего времени на слонов велась самая нещадная охота. Так что сегодня они сохранились главным образом на заповед­ных территориях. Но там их поджидает иная напасть: нарушается оптимальное соотноше­ние между числом слонов и растительностью, звери буквально выедают все кусты и деревья и начинают гибнуть от голода или уходят за пределы заповедников, где их поджидают браконьеры.

Индийский слон хотя и мельче африкан­ского, выглядит несколько тяжеловеснее и «бочкообразнее». У него не столь широкие уши, да и бивни поменьше. Этому жителю жарких азиатских тропиков ближайший родич — не африканский слон, а живший в холодной си­бирской тайге да тундре мохнатый мамонт. Индийский слон — лесной, живет в предгор­ных джунглях, кустарниковых зарослях в поймах рек Индии, Индокитая, Цейлона. Впрочем, точнее будет сказать: жили. Потому что в дикой природе Юго-Восточной Азии эти слоны почти уже не встречаются — истребле­ны людьми, в основном также из-за бивней.

Но в целом индийскому слону повезло больше, чем его африканскому собрату: бла­годаря более добродушному характеру его одомашнили, так что теперь этому слону ни­что не угрожает.