Поговорку о языке-враге придумали лю­ди, которые считают, что слова существуют для того, чтобы скрывать свои мысли. Живот­ные, не «поднявшиеся» до этаких высот дип­ломатии и живущие по законам естества, на­против, используют язык для того, чтобы быть понятыми — в первую очередь соплемен­никами, но также и соседями.

Язык — это одна из форм общения с себе подобными; правда, надо сказать, высшая из этих форм. По тому, насколько активно язык используется зверями в своей повседневной жизни, можно судить об уровне их интеллек­туального развития. Наверное, даже наверня­ка, в такой системе оценок есть элемент антро­поцентризма (от «антропо» и «центр» — воз­зрение, согласно которому человек есть центр и высшая цель мироздания): мы, люди, счи­таем (впрочем, с достаточным на то основани­ем), что наш язык — самый сложный из из­вестных нам; более того, мы даже сами можем создавать новые языки, свидетельством чему служит вся наша компьютерная техника. Но ведь вряд ли кто будет спорить, что чем чле­нораздельнее одно живое существо способно сообщить другому о своих намерениях, тем больше у него шансов выжить в этом мире.,А именно в этом, как мы выяснили в самом на­чале книги, и состоит прогресс, вершиной ко­торого является человек, — в способности вы­жить в изменяющемся мире.

Среди диких зверей один из наиболее «языкастых» — волк. В его распоряжении — язык демонстрационных поз, мимики, запа­хов. Но этим вполне владеют и многие другие звери, в том числе и собаки, унаследовавшие от своего дикого пращура способность вилять хвостом, скалить зубы в улыбке или угрозе. А вот чего нет ни у кого из других животных, кроме разве что ближайших диких сородичей волка — койота, шакала, даже собакой он почти целиком утрачен, — так это знамени­тый волчий вой.

Для волка вой приблизительно то же, что для человека — громкий крик, но не от страха, а для того, чтобы далекому соседу сообщить какую-нибудь новость. Тот, кто слышал, как в горах перекликаются пастухи, пасущие ота­ры овец на противоположных склонах ущелья, наверное, поймет, о чем речь. Дело в том, что частота, тембр и модуляции волчьего воя таковы, что голос зверя далеко разносится по окрестностям, порой его можно услышать да­же за полтора-два километра. А чтобы посла­ние дошло до адресата беспрепятственно, зверь вдобавок выбирает какой-нибудь холм повыше, усаживается на самой его вершине и там начинает выводить свои рулады.

Самцы и самки, матерые и переярки воют по-разному, что соответствует не только их разным голосовым данным, но и социальному статусу. Взрослый самец басит, самка обычно начинает с низких тонов и постепенно по­вышает их, более молодые волки поют дис­кантом, нестройно, с повизгиванием. Когда зверь «поет», голова его задрана вверх, губы напряжены и сложены «трубочкой», поэтому среди звуков этой странной песни преоблада­ют звуки «о» и «у».

Попробуйте, приоткрыв рот и сначала раз­двинув губы широкой щелью, постепенно ок­руглять их до маленькой «баранки»: у вас как раз и получится постепенный, плавный пере­ход — «а-а-о-о-у-у». А если вы начнете на низ­ких тонах, а закончите на высоких, то, счи­тайте, что овладели азами волчьего «пения».

Назначение волчьего воя до сих пор не сов­сем понятно. Конечно, это какой-то волчий «разговор» — но вот о чем он? В замечатель­ной книге канадского натуралиста Ф. Моуэта «Не кричи, волки!» язык волков описан до­вольно подробно. Но, к сожалению, авторской фантазии там больше, чем результатов серьез­ных исследований. Во всяком случае, в специ­альных экспериментах не удалось обнару­жить ничего похожего на то, что волки могут сообщать друг другу о числе и направлении движения стад диких копытных. На самом де­ле, волчий вой — это, скорее, перекличка: звери голосами обозначают свое местоположе­ние. Поэтому-то одиночные звери воют чаще, чем в стае: одни дают знать своим товарищам, где находятся, а те, откликаясь, указывают, куда нужно идти, если «одиночка» — свой. А для чужака хор волчьей стаи означает, что нужно держаться подальше: территория заня­та, а еды на всех не хватит...

По этой же причине волчий вой чаще все­го можно услышать зимой: голосовая перекличка сплачивает всю стаю, которая в лет­ний период размножения фактически распа­дается на семейные пары. Конечно, поневоле мурашки по коже побегут, когда в сгущаю­щейся тьме в заснеженном лесу услышишь отдаленное завывание хищников: начинает один, его подхватывает другой, и вот уже ка­жется, что волчья стая, выйдя на охотничью тропу, вся ополчилась против тебя. Однако особенно бояться не стоит: что говорить, стая голодных волков опасна, но на человека эти хищники нападают очень редко. А вообще долгими зимними вечерами лучше сидеть до­ма и, слушая далекие волчьи завывания, по­пивать горячий чай — уверяю вас, от нападе­ния волка это лучшее средство...