Что, собственно, такое — хвост? Мы на­столько привыкли к тому, что он есть у самых разных зверей, что как-то особенно не задумы­ваемся над тем, каков смысл этого придатка, приделанного к задней части туловища. А ведь у млекопитающих это тоже своего рода «архи­тектурное излишество», перешедшее к ним от рептилнеподобных предков, а к тем — от рыб.

Ну, с рыбами все понятно, им хвост слу­жит для плавания. У рептилий он чаще всего волочится за туловищем без дела, хотя иногда может выполнять сигнальную функцию (ящерица-круглоголовка им крутит, угрожая со­пернику), служить «обманкой» (у многих ящериц он отрывается, если за него схватить), или быть даже достаточно грозным оружием (варан может хлестнуть своим хвостом очень даже больно).

А что же млекопитающие? Оказывается, своим «рыбье-рептилийным наследством» они распорядились по-умному, наделив хвост самыми разными функциями. Первое, что приходит на память, — пасущееся стадо ко­ров. Летняя жара, воздух наполнен густым запахом трав... и назойливыми оводами. Вот зловредное насекомое село корове на спину — раз, взмах хвоста, и овода как не бывало. Точ­но так же ведут себя лошади, хотя хвост у них устроен совсем иначе: пучок длинных, проч­ных волос все время находится в движении, животные обмахиваются им, словно веером, сгоняя мух.

У многих древесных животных хвост слу­жит «пятой конечностью». Его тонкий кон­чик очень гибкий, чувствительный. «Цепкохвостость» свойственна многим обитателям тропических лесов — обезьянам, сумчатым, даже некоторым крысам и мышам.

Некоторые пустынные грызуны ухитри­лись из хвоста сделать «склад» жировых за­пасов. Тушканчик-карлик, ростом с домовую мышь, за эту свою особенность так и называ­ется — жирнохвостый. Живет он в пустынях Центральной Азии, активен 4-5 месяцев в го­ду, когда нет снега, а холодное время проводит в спячке. Перед тем как на всю зиму скрыть­ся в норе, зверек усиленно питается, стараясь накопить побольше подкожного жира: чем его больше, тем легче перезимовать. А поскольку размеры грызуна невелики, часть припасов он откладывает в длинном хвосте. В результате этот тонкий в обычное время «придаток» зна­чительно прибавляет в толщине и весе, стано­вится похожим на веретено. Карликовому тушканчику не под си­лу даже приподнять его, когда он бегает в поисках пищи: на пес­ке между двойной це­почкой следов остается характерный прочерк от волочащегося хвоста.

Многие звери с по­мощью хвоста могут да­же «разговаривать». У собаки движения хвос­та, его «позы» настоль­ко характерны, что не только ее сородичи по стае, но даже просто на­блюдательные люди мо­гут с легкостью пони­мать этот своеобразный «язык». Вот пес подхо­дит к группе других со­бак: первое, что нужно сделать, — обязательно повилять хвостом, вся­чески демонстрируя свою благорасположен­ность, радость от встре­чи с себе подобными. Если стая отвечает тем же, виляющие хвосты прямо-таки сливаются в «хоре» взаимных приветствий. Но если пришелец почему-то не по­нравился, вожак стаи приподнимает и вы­прямляет хвост «палкой» — это демонстрация превосходства, силы, агрессивности. Тогда чужак, если он явно слабее, поджимает хвост между ног, всячески выказывая испуг, пол­ное подчинение.

Теперь, когда вам на улице повстречается собака, не смотрите ей в глаза — звери этого ох как не любят, считают вызовом, а смот­рите на хвост, он вам многое поведает о ее настроении.

Иной раз можно даже пожалеть, что у че­ловека тоже нет такого полезного хвоста, что­бы можно было «на равных» общаться со сво­им четвероногим другом.