Мы рассказывали о насекомых-хищниках. Поговорим теперь о насекомых-паразитах.

...Река Чилик, молочно-белая, шумливая, бежит через Сюгатинскую долину. Она разлилась многочисленными протоками, разрезала большой зеленый тугай на множество островков и, собравшись в одно русло, помчалась через ущелье между красными голыми горами в далекую пустыню. Мы поднимаемся вверх по ложбинке в горы. Вокруг камни да редкие кустарники таволги, терескена и шиповника. Кричат горные куропатки, перелетая с одной вершины гор на другую, пронзительно перекликаются пустельги. Из-за кустов выскакивают зайцы песчаники. Жара. Зайцы, неохотно уступают мне дорогу и прячутся под кустами. Некоторые из них неторопливо взбираются по камням все выше и выше, скрываясь за вершинами хребетиков.

Возле нас беспрестанно летают серые мухи и садятся на землю впереди нас, повернувшись к нам головой. Мухи все время рядом. Иногда кое-кто из них отстает, но взамен исчезнувших появляются другие. Странно, зачем они за нами летают? Может быть, боятся, чтобы на них не насту пили, и поэтому устраиваются головой навстречу. Тогда не проще ли уступить дорогу и скрыться, чем крутиться впереди.

Мелкие муравьи-тетрамориусы вышли из-под камня большой компанией. Как будто между ними началось сражение, и кое-кто уже сцепился в смертельной схватке. Мы останавливаемся возле муравьев, рассматриваем их. Мухи тоже расселись на камнях, смотрят на нас большими коричневыми глазами. Постепенно они исчезают. Для них не интересны сидящие люди. Но едва мы трогаемся дальше, как мухи вновь появляются. Нет, неспроста они летают рядом!

С горы мы спускаемся напрямик. Из-под ног вылетает кобылка пустынница, мелькает красными с черными перевязями крыльями и садится на землю. Почему-то здесь кобылки взлетают неохотно. Некоторые тихо выскальзывают из-под самых ног, стараясь незаметно отползти в сторону. А те, кто поднялись в воздух, потом, на земле трепещут крыльями, как будто пытаются что-то сбросить со своего тела. Подобное я когда-то видел раньше. Так ведут себя кобылки, которым на лету отложили на тело яички (или сразу личинок) мухи-тахины. Через нежные покровы под крыльями личинки мух проникают внутрь тела, потом съедают своего хозяина, а сами превращаются в мух. Уж не занимаются ли этим коварным, ремеслом наши преследовательницы? Предположение нетрудно проверить. А ну, кобылка, поднимайся в воздух.

Совсем недалеко пролетела кобылка. Но короткого взлета было достаточно. Мгновенно целой компанией бросились мухи на летящую кобылку.

Секрет разгадан! Теперь понятно, почему мухи сопровождают нас. Кобылки из-за своих врагов не желают подниматься в воздух, расправлять крылья и обнажать уязвимые места. Но из-под ног крупных животных надо взлетать: кому хочется быть раздавленным. А мухи, завидев крупных животных, сопровождают их.

Да, перед нами мухи-тахины, истребительницы кобылок. Мы ловим их и складываем в морилки, чтобы потом определить их видовое название.

Но не все еще понятно. Если мухам так нужны взлетающие из-под ног человека кобылки, почему же они не собрались возле нас большой стайкой, а всегда были примерно в одном и том же числе? По давнему опыту я знаю, что каждое насекомое занимает свою территорию и старается ее не покидать. Без такого порядка мухи скоплялись бы неравномерно и мешали бы друг другу. По-видимому, нас сопровождали разные тахины и вели что-то вроде эстафеты.

Ныне в Сюгатинской долине мало кобылок. И это результат работы мух. Когда они уничтожат почти всех кобылок, им некуда будет откладывать яички. Только некоторые случайно уцелевшие кобылки дадут потомство. Мухам-тахинам и сейчас плохо живется. Многие из них понапрасну бросаются на разных других насекомых — летящих муравьиных львов, бабочек. Нелегко мамашам пристраивать свое потомство! Многие из них окажутся неудачницами...

Личинки тахин развиваются внутри хозяина и уничтожают огромное количество разнообразных насекомых. Тахины — мухи крупного или среднего размера. Они отлично летают, легко и быстро находят или догоняют на лету свою добычу. Сами мухи питаются нектаром, медвяной росой. За год может развиваться несколько поколений мух. Каждый вид тахин приспособился откладывать яички или личинок на одного строго определенного хозяина или группу их, близких по виду.

Среди двукрылых много паразитов, чьи личинки подобно личинкам тахин развиваются в теле своих хозяев или высасывают соки, находясь снаружи. Личинки мух-жужжал развиваются в гусеницах бабочек-совок и яйцекладках саранчовых. Личинки мухи Поллениа рудие в Северной Америке приспособились питаться дождевыми червями. Правда, в первые два возраста личинки ведут себя как энтопаразиты и развиваются внутри хозяев. И только в третьем выбираются наружу.

Около шести видов мух-львинок Сциомизиде — активные истребители моллюсков. Они нападают на свою жертву и съедают ее за несколько дней. В кишечнике личинок имеется пузырь, содержащий воздух, которым хищница дышит. Личинки мух сциомизид Элгива рифа и Элгива коннекта развиваются в моллюсках семейств Лимнинэ, Физидэ и Планорбидэ.

...Иногда бродишь часами по пустыне или в горах, всматриваясь в окружающий мир маленьких существ, а вокруг все уже знакомое, много раз виденное. И все же вдруг замечаешь что-нибудь необычное. Вот и сейчас, по камню тянется, сверкая глянцем, тонкая извилистая полоска. Она переходит на былинку, поднимается по ней, опускается вниз на землю и теряется среди зарослей трав. Впрочем, в находке нет ничего удивительного. Здесь проползла улитка, оставив на своем пути дорожку из высохшей прозрачной слизи.

Я хорошо знаю эту светлую с коричневой полоской улитку. Она самая распространенная в Семиречье. Сейчас, когда миновала весна, наступило жаркое лето и стала сохнуть трава, улитка собралась спать. Не столь простое дело выбрать место для долгого сна на все жаркое лето. Для этого нужна особенная постель: или камень с ровной площадкой, нависающей под углом в 45 градусов, или стволик кустика, или, на худой конец, листик растения. Как определяет угол наклона улитка, сказать трудно, но некоторые камни усеяны плотно прикрепившимися засонями.

Вначале казалась загадочной способность этих вялых тихонь определять угол наклона. Но постепенно секрет раскрылся сам собой. Оказалось, что отверстие раковины улитки, или как его еще называют ученые «устье», скошено к оси спирального завитка раковины под углом в 45 градусов. Улитка же непременно должна спать в своем домике в строго вертикальном положении, кверху устьем, а для этого надо прикрепиться к поверхности, наклоненной под этим же углом. Два угла, сложенные вместе составляют прямой угол.

— Для чего улитке надо засыпать в таком положении? — задавал я этот вопрос своим спутникам.

— Как для чего? — удивлялись моему вопросу. — Просто так удобнее спать, таков обычай улиткового племени. Некоторые из людей, например, любят спать на правом боку, другие — на животе...

— Все это верно, — возражал я, — но и удобство существует не просто так, а чем-то вызвано.

Как много в природе непонятного и неразрешимого! Но как-то, снимая со скалы беспробудных засонь, я вскоре узнал, в чем дело. Засыпая, улитки прикрепляют себя прочным белым цементом. Он держит домик на весу и, кроме того, наверное, предохраняет нежное и влажное тела владельца от высыхания. Обычно, прикрепившись, улитка выделяет тягучую прозрачную слизь и, занимая горизонтальное положение, прикрывает конец тела равномерным слоем и тоже предохраняет его от высыхания. Может быть, слизь защищает еще улитку от проникновения в тело болезнетворных грибков и микробов?

Секрет правил сна улиток разгадан. Но это — лишь частица. Остается другой, который беспокоит своей таинственностью много лет. Ранней весной, когда земля еще не покрылась травой, в местах, где весенние палы обнажили землю, закрыв ее черным пеплом, в глаза невольно бросаются густые скопления пустых и выбеленных солнцем, дождями и временем раковин улиток. Будто кладбища, усеянные костями. Большей частью они располагаются на чистой площадке. Как они возникают?

Некоторые животные, заболев или состарившись, перед смертью уходят умирать в строго определенные места. Так, в Казахстане есть урочище, усеянное скелетами горных баранов — архаров, и не потому, что они погибли здесь от стихийных бедствий. Животные приходили сюда умирать много веков. Возможно, эта удивительная черта поведения архаров таит органически целесообразную реакцию. Заболевшее животное должно удалиться в определенное место, изолировать себя, чтобы не заразить своих сородичей и оставить чистой местность, в которой они обитают. Есть, говорят, в Африке кладбища слонов. Но медлительные примитивные улитки — не чета красавцам-архарам или умницам-слонам.

Загадка кладбищ оставалась долгие годы недоступной и каждую весну, пока земля не закрывалась зеленой травой, настойчиво напоминала о себе.

В Большом Алма-Атинском ущелье я очень люблю заброшенную дорогу, поднимающуюся серпантином по крутому южному склону на самую вершину горы. Безлюдная и почти непроходимая для автомашин, она очень удобна для энтомологических экскурсий. Здесь на виду у потонувшего в дымке города, на смоченной дождем земле можно увидеть следы барсука, косули или даже оленя и уж, конечно, встретить множество разнообразных насекомых. На дороге все отчетливо видно, всегда увидишь что-либо интересное.

Вот и сегодня показалось странным скопление в нескольких местах знакомых улиток. Они неподвижны, замерли. Я трогаю посохом одну, другую... Улитки падают на бок без признаков жизни. Они или заснули на все лето в такой странной позе книзу устьем или мертвы. Тут что-то интересное. И я, решительно сбросив с себя рюкзак, полевую сумку и фотоаппарат, сажусь на корточки.

Улитки мертвы, но перед гибелью они, как полагается перед сном, прикрепились к земле. Многих опрокинули черные жуки-мертвоеды и старательно выедают сочную мякоть тела. Жукам помогают шустрые рыжие муравьи. Чувствуется, что для тех и других добыча привычна. На дороге пир горой, на муравейниках царит оживление, и шустрые охотники, размахивая усиками, крутятся возле тех улиток, которые еще не опрокинуты на бок. Еще бы! Каждый известковый домик подобен большой консервной банке с отличным провиантом! Разведали о поживе и маленькие муравьи-тапиномы, засуетились, провели дорожку и помчались по ней в обоих направлениях: от гнезда к улитке, от улитки к гнезду.

Другие мелкие муравьи, тетрамориусы, спокойные и медлительные, закрыли улитку копошащейся массой.

Одну за другой я поднимаю улиток с земли и рассматриваю в лупу. В них как будто нет ничего особенного. Но это так кажется. Вот, наконец, в тягучей слизи я вижу несколько извивающихся личинок мух. Они торопятся, буравят острыми головками массивную мускулатуру улитки, протискиваются в ее тело. Теперь я знаю, на кого обратить внимание, собираю в мешочек улиток, прикрепленных к земле, которыми еще не успели поживиться мертвоеды и муравьи.

В одном месте дорога проходит под небольшим, но крутым и голым откосом. Здесь на ней масса больных и погибающих улиток. Будто кто-то умышленно собрал их здесь.

— Какая трагедия! Больные улитки бросаются с обрыва, кончая жизнь массовым самоубийством! — фантазирует мой спутник.

Но дело, конечно, не в этом. Выбираясь из зарослей травы, из тени, в поисках чистого освещенного места, и попав на крутой откос, обессилевшие улитки скатывались вниз на дорогу.

Дома богатый улов я сложил в стеклянные банки, поставил на подоконник. Днем банки щедро обогревает солнце. Оно, наверное, необходимо улиткам, если они выползли из зарослей на открытую дорогу.

Проходит неделя. Возвращаюсь из командировки и спешу осмотреть банки с улитками. И какая радость! В ней ползает, бьется о стеклянные стенки в попытках избавиться от плена стайка мух. Басом гудят большие серые с полосатой грудью мухи-саркофаги, деликатно попискивают саркофаги поменьше и другой расцветки, молча шныряет муха-эфедрина. Она самая интересная, очень черная, а крылья так тесно сложены на спинке, что их и не видно. Я сразу узнал эту мушку. Когда-то, очень давно, она запомнилась по одной зарубежной книжке по энтомологии. Это она, заклятый враг улиток, первая кладет в них яички. Личинки мушки, развиваясь в теле улитки, каким-то путем изменяют поведение обреченной на гибель хозяйки, и та, вместо того чтобы найти для себя удобное место для летнего сна, выползает на чистые прогреваемые солнцем места и прикрепляется к земле не как полагается, а устьем книзу, как удобно потомству ее злейшего врага, и напитавшиеся личинки беспрепятственно уходят в почву и там превращаются в куколку.

А мухи-саркофаги? Это спутницы маленькой черной мушки. Они подбрасывают свои яички позже, когда улитка уже обречена.

Улитка с каемочкой — вредитель животноводства. В ее теле развиваются промежуточные стадии глистов — ланцетовидной двуустки и эритремы, от которых сильно страдают домашние и дикие копытные травоядные животные. Больные улитки заражают местность этими глистами.

Маленькая мушка, неутомимая истребительница улиток, впервые найдена в Советском Союзе. Но сколько у этих моллюсков других недругов! Это мухи-саркофаги, муравьи, жуки-мертвоеды. Все они поедают зараженных личинками улиток.

Хорошо, что я догадался поставить банки с мертвыми улитками на окно солнечной стороны квартиры. Мушки любят тепло. Не зря каким-то таинственным путем их личинки изменяют поведение улиток, заставляя перед смертью выходить на чистые солнечные площадки. Не в этом ли разгадка улиточных кладбищ?

Личинки мух рода Сциомиза уничтожают наземных улиток рода Струкцинеидэ. Мухи прикрепляют крупные яйца к раковине близ ее устья, а вышедшие личинки тотчас перебираются в тело хозяина. Дня через четыре пораженная личинками-хищницами улитка прикрепляется к почве при помощи липкой и быстро высыхающей слизи. Личинки заканчивают свое развитие, уже питаясь разлагающимся телом улитки.

В отряде перепончатокрылых, к которому принадлежат осы, пчелы и муравьи, наибольшее число видов относится к паразитам. Их личинки развиваются в теле других насекомых или высасывают своего хозяина, прикрепляясь к нему снаружи (то есть могут быть или наружными или внутренними паразитами). За паразитическими перепончатокрылыми укоренилось прозвище «наездники». Когда крошечное насекомое, вооруженное тонким яйцекладом, крепко сидит верхом на какой-нибудь гусенице, извивающейся в тщетных попытках сбросить с себя неумолимого врага, оно действительно напоминает лихого наездника.

Среди множества групп, на которые ученые-систематики разбили паразитических перепончатокрылых, самые многочисленные ихневмониды, бракониды и хальциды.

Крошечный яйцеед Теленомус активно истребляет яйца опасного врага зерновых культур — клопа-черепашки. Крошечный паразитоид Карафрактус цинктус развивается в яйцах жуков-плавунцов, погруженных в воду или отложенных в ткани растений. Нелегкая работа насекомому-лилипутику разыскивать свою добычу под водой!

Наездники афелиниусы — специалисты по уничтожению тлей, кокцид, белокрылок. Достается от насекомых-паразитоидов и паукам. Так, только из семейств Ликозидэ и Оксиопидэ известно около 70 видов паразитоидов, главным образом наездников, ихневмонид и мух-тахин. Плодовитость их большая: некоторые способны откладывать до тысячи яиц.

Другие бракониды откладывают в свою жертву по одному или несколько яиц, но каждое из них, развиваясь, дробится на множество зародышей. Так, браконида Апантелес гломератус, паразит боярышницы, откладывает более дюжины яиц, а в одной гусенице развивается более 150 личинок, и все благополучно завершают свое развитие.

Наезднички афелинусы — специалисты по уничтожению тлей, червецов, щитовок и белокрылок.

...Уже более 20 лет я встречаю в пустыне таинственные белые комочки, прикрепленные на верхушках различных растений. Нежная шелковая ткань плотным пушком обволакивает кучку белых кокончиков. Их много, не менее полусотни. Они лежат тесно друг к другу, как запечатанные пчелиные соты. Каждый кокончик пуст, хотя и полузакрыт аккуратной круглой крышечкой. Обитатели кокончиков, видимо, недолго находились в стадии куколки и, став взрослыми, покинули свой домик. Белые домики, наверно, принадлежали наездникам. Но рядом с пушистыми комочками никогда не приходилось встречать никаких следов хозяина, из тела которого они вышли. Кто он, какова его судьба? Не могли же наездники собраться из разных мест в одну кучку, чтобы сообща устроить жилище! Судя по всему, хозяин не избежал печальной участи после того, как из него вышло столько недругов, и его останки должны быть где-то поблизости.

В моей коллекции фотографий насекомых, собранных за много лет, есть снимки и загадочных белых домиков. Самый старый сделан 15 лет назад в пустынных горах Анархай, другой — на Поющей горе, третий — в отрогах Джунгарского Алатау. Теперь случай снова свел меня с белыми кокончиками. Сейчас у озера Зайсан я, наконец, вижу разгадку. Хотя, может быть, ошибаюсь, напрасно тешу себя надеждой...

На сухой вершинке полыни нервно вздрагивает зеленая гусеница, размахивает головой, извивается. Возле нее копошится кучка маленьких личинок такого же зеленого цвета. Несколько из них очень заняты, они выпускают блестящие нити, плетут домик. Работа несложная, но четкая: мгновенное прикосновение к ранее выпущенным нитям, рывок головой кверху или в сторону, другой рывок книзу — и прикреплена новая нить, вытянутая из тела. И так, деловито, размеренно, будто автоматы, стройным рядком, без передышки трудятся личинки. Вот на солнце сверкнула свежая кудрявая пряжа. Это начало домика, часть его крыши. Под нее и скрывается дружная кучка деловитых ткачей и больше не показывается наружу. Они выполнили частицу общего дела и переключились на другую работу: теперь каждый плетет себе кокончик. Но начатое дело не брошено, эстафета принята. На смену заступает другая партия строителей. Так же тесным рядом, примыкая друг к другу, они продолжают трудиться над общей пряжей. А когда и эта партия скрывается, ее заменяет третья, следующая. И так все время. Комочек зеленых личинок становится все меньше и меньше, а белый шарик ткани с каждой минутой растет, увеличивается. Вот уже домик готов, и последняя шеренга дружных строителей исчезает за блестящими белыми нитями. Что теперь происходит там, под пушком?

Но что с бедной гусеницей! На ее теле всюду темные пятнышки — крохотные отверстия, через которые вышли на волю паразиты. Она еще жива, не сдается, пытается вызволить из пушистого шелка конец тела. Когда домик закончен, она рывком освобождается из плена, ползет, не оглядываясь, оставив позади это сложное строение. Но гусеница обречена, она уже не жилец.

Хорошо бы застать дружную компанию личинок наездников за работой, разгадать секреты их согласованной жизни, вскрыть изготовленный домик, заглянуть, что в нем делают энергичные насекомые... Еще интересней узнать, как наездники, находясь в теле своего хозяина, заставляют его перед своим выходом наружу заползать на одинокие голые кустики растений. По-видимому, на растении свободнее, проще завершить свое коварное дело, чем среди зарослей травы, да и кокончикам для успешного развития необходимо солнце и тепло.

Оглядываюсь вокруг и всюду вижу на растениях белые кокончики. Их масса. Оказывается, иногда гусеница, после того, как свиты кокончики, не в силах уйти от своих мучителей и остается рядом с ними жалким сморщенным комочком. По этим остаткам я узнаю, что хозяевами наездников могут быть гусеницы разнообразных бабочек. Представляю, как пострадали бы от гусениц в этом году растения, если бы не наездники.

Зеленая гусеница, которая вырвалась из плена шелковых нитей, вскоре стала вялой и погибла. А в пробирке, куда я поместил кокончики, на пятый день суетливо бегала стайка черных темнокрылых, с длинными усиками наездников. Это были апантелесы — злейшие враги гусениц. Они весело выпорхнули из плена и каждый помчался разыскивать свою собственную добычу. Доброго пути, маленькие друзья растений!

Крошечный наездник Карафрантус настолько мал, что в одном яичке плавунца развивается от четырех до 20 наездничков. Выйдя из куколки, наезднички, не покидая яйца, оживленно движутся, спариваются и тогда выбираются из заточения. Им, таким лилипутикам, трудно встретиться в природе, поэтому и завелось такое правило — хотя и внутрисемейного, но страховочного оплодотворения.

Ихневмониды крупнее браконид. Видов их очень много. Хозяева различны, преобладают бабочки. Все ихневмониды хорошо летают, большей частью имеют длинный яйцеклад.

Хальциды — самые многочисленные из паразитических перепончатокрылых. Большинство их видов очень мелкие. Размеры некоторых насекомых едва достигают четверти миллиметра! А поражают они самых разнообразных насекомых (каждый вид строго своих), в том числе и многих, вредителей сельскохозяйственных растений.