Со времен Солона в Афинах был обычай:
павших на войне хоронить не где попало, а всех вместе, торжественно и
чинно. Трупы сжигали на кострах на поле боя, кости хранили в глиняных
сосудах до зимы, а зимой складывали в десять кипарисовых гробов и на
десяти колесницах везли по улицам под звуки флейт. Родственники шагали в
черных одеждах, женщины голосили и били себя в грудь. Так выходили за
Дипилонские ворота на Священную дорогу в Элевсин, там совершали
погребение, а выбранный от города человек произносил речь.
В первый год войны над первыми убитыми эту
речь произнес Перикл. Жить ему оставалось полтора года. Он не стал
говорить о тех, кто пали, — он стал говорить о том, во имя чего они
пали. Его речь — это лучший автопортрет афинской демократии: может быть,
она была и не такой, но такой хотела быть.
«Обычаи у нас в государстве не заемные: мы
не подражаем другим, а сами подаем пример. Называется наш строй
народовластием, потому что держится не на меньшинстве, а на большинстве
народа. Закон дает нам всем равные возможности, а уважение воздается
каждому по его заслугам. В общих делах мы друг другу помогаем, а в
частных не мешаем; выше всего для нас законы, и неписаные законы выше
писаных. Город наш велик, стекается в него все и отовсюду, и радоваться
нашему достатку мы умеем лучше, чем кто-либо. Город наш всегда для всех
открыт, ибо мы не боимся, что враги могут что-то подсмотреть и во зло
нам использовать: на войне сильны мы не тайною подготовкою, а открытою
отвагою. На опасности мы легко идем по природной нашей храбрости, не
томя себя заранее тяжкими лишениями, как наши противники, а в бою бываем
ничуть их не малодушнее.
Мы любим красоту без прихотливости и
мудрость без расслабленности; богатством мы не хвастаем на словах, а
пользуемся для дела; и в бедности у нас не постыдно признаться, а
постыдно не выбиваться из нее трудом. Мы стараемся сами обдумать и
обсудить наши действия, чтоб не браться за нужное дело, не уяснив его
заранее в речах; и сознательность делает нас сильными, тогда как других,
наоборот, бездумье делает отважными, а раздумье нерешительными. А
друзей мы приобретаем услугами, и не столько из расчета, сколько по
свободному доверию. Государство наше по праву может зваться школой
Эллады, ибо только в нем каждый может найти себе дело по душе и по плечу
и тем достичь независимости и благополучия.
Вот за какое отечество положили жизнь эти
воины. А мы, оставшиеся, любуясь силою нашего государства, не забудем же
о том, что творцами ее были люди отважные, знавшие долг и чтившие
честь. Знаменитым людям могила — вся земля, и о них гласят не только
могильные надписи на родине, но и неписаная память в каждом человеке:
память не столько о деле их, сколько о духе их». |