Попробуйте представить себе страшную
картину: во всем мире вдруг исчезли все издания сочинений Пушкина. И
собрания сочинений, и отдельные издания, и давние, и недавние — все до
одного. Что было бы тогда? Так и осталось бы человечество без Пушкина?
На первый взгляд — да. А если подумать —
нет. Загляните в ваш учебник русского языка. Там к каждому правилу даны
примеры и упражнения; по большей части это фразы из сочинений русских
классиков. Выберите оттуда все фразы Пушкина — вы сами удивитесь, как их
много. А теперь представьте себе, что точно так же вы пересмотрели и
все учебники прошлых лет, все существующие книги по языкознанию, все
словари и извлекли оттуда все цитаты из Пушкина. Это будет еще больше.
Теперь перейдем к учебникам литературы: как много в них написано о
Пушкине, как много там цитат; а кроме того, там есть пересказы многих
произведений — это, конечно, не пушкинские слова, но они тоже помогают
понять Пушкина и, что важнее, догадаться, какие цитаты взяты из каких
произведении. А ведь, кроме учебников, о Пушкине написано великое
множество книг, из которых можно извлечь очень много материала. Потом
возьмемся за хрестоматии и сборники: ведь по нашему условию они не
погибли. Они наверняка дадут нам в общей сложности несколько десятков
законченных стихотворений и отрывков из поэм. Наконец, кроме русских
хрестоматий, есть и иностранные; большинство стихов в них, конечно, те
же самые, но вдруг в них найдется английский или испанский перевод
какого-нибудь стихотворения, нам еще незнакомого. А потом, собрав этот
пестрый материал, филолог будет долго и бережно его сортировать и
группировать и после этого издаст отдельной книгой, на которой будет
написано: «А.С. Пушкин. Отрывки». Уверяю вас, что получить общее
представление о Пушкине по такой книге все же будет возможно.
Вот так, без всякого «если бы», приходится
ученым составлять издания очень многих древнегреческих писателей. Целые
произведения их не дошли до нас, а цитаты из них дошли. Мы только что
перечислили девятерых лириков; из них законченные произведения — и то
далеко не все! — сохранились лишь от великого Пиндара да от веселого
Анакреонта. Всех остальных мы смогли представить вебе лишь тогда, когда
были собраны их отрывки, — лет двести-триста тому назад. Сперва такая
возможность казалась странной: великий насмешник Свифт, автор
«Гулливера», издевательски писал: «Как сообщает такой-то писатель в
такой-то главе и параграфе своего полностью утраченного сочинения…»
Потом привыкли, и теперь в чтении отрывков мы умеем находить не только
пользу, а и удовольствие.
В самом деле: отрывки — это ведь по большей
части цитаты, а в цитаты попадают обычно самые яркие строки поэта.
Раскроем сборник отрывков неистового Алкея — и видим:
Медью воинской весь блестит, весь оружием убран дом — Аресу в честь. Тут шеломы как жар горят, и колышутся белые На них хвосты. Там медяные поножи на гвоздях поразвешены; Кольчуги там. Вот холстинные панцири; вот и полые, круглые Лежат щиты. Есть булаты халкидские, есть и пояс, и перевязь, — Готово все. Ничего не забыто здесь — не забудем и мы, друзья, За что взялись! У
отрывка нет ни начала, ни конца, но все видно и все понятно, а «за что
взялись», мы догадываемся по биографии Алкея: за мятеж против
митиленского тирана. Раскроем теперь Сафо:
Я негу люблю, юность люблю, радость люблю и солнце. Жребий мой — быть в солнечный свет и в красоту влюбленной. Весь
отрывок — две строки, и в них все сказано. Раскроем Пиндара,
высочайшего из поэтов; самый знаменитый из его отрывков — даже не два, а
один стих:
Что есть бог? Бог есть все! Раскроем
Архилоха — бродячего воина, которого греки считали вторым после Гомера
начинателем поэзии, потому что он первый стал сочинять стихи не для
пения, а просто для громкого чтения:
Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой. Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов! Пусть везде кругом засады — твердо стой, не трепещи! Победишь — своей победы напоказ не выставляй, Победят — не огорчайся, запершись в дому, не плачь! В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй: Смену волн познай, что в жизни человеческой царит. Раскроем Гиппонакта — нищего насмешника, выдумавшего «хромой стих» с забавным перебоем ритма на конце:
Богатства бог — недаром говорят: слеп он! Ведь нет чтобы к поэту заглянуть в гости Да молвить: «На, мол, тридцать серебра фунтов, А там и больше». Нет ведь, не зайдет: трусит! Пять
поэтов, пять отрывков, один короче другого; и ни одного не спутаешь с
другим. Простимся на этом с девятью лириками и поблагодарим собирателей
их отрывков. |