Вождем всех врагов Филиппа Македонского в
Афинах был оратор Демосфен. Он понимал, что македонская власть над
Грецией будет началом мирной и спокойной жизни, но зато концом свободы и
независимости. И он звал афинян броситься в последнюю борьбу: лучше
погибнуть, но с честью.
Смолоду Демосфен был слаб голосом и
косноязычен. Нечеловеческими усилиями он заставил себя говорить громко и
внятно. Он набивал рот камешками и так учился шевелить языком сильно и
точно. Чтобы не пасть духом в своей решимости, он выбрил себе пол-головы
и спрятался жить в пещеру на берегу моря, пока у него вновь не отрастут
волосы. Здесь, на берегу моря, он упражнялся в речах, стараясь
пересилить голосом шум морского прибоя.
Речи его были суровы. Народ в собрании
привык, что ораторы говорят с ним льстиво, и роптал. Демосфен сказал:
«Афиняне, вы будете иметь во мне советника, даже если не захотите, но не
будете иметь льстеца, даже если захотите». Филипп Македонский,
сравнивая его с его учителем Исократом, говорил: «Речи Исократа —
атлеты, речи Демосфена — бойцы». Подкупить Демосфена, чтобы он выступал
за неправое дело, было невозможно. Ему платили только за то, чтобы он
молчал. Один актер похвастался: «За один день выступления мне заплатили
талант серебра!» Демосфен сказал ему: «А мне за один час молчания
заплатили пять талантов серебра». Чтобы уклониться от речи, он говорил,
что у него лихорадка. Афиняне смеялись: «Серебряная лихорадка!»
Главной схваткой Демосфена перед народом
было состязание в речах с Эсхином: Эсхин говорил за македонян, Демосфен —
против. Эсхин был прекрасный оратор, но Демосфен его одолел. Эсхину
пришлось уехать в изгнание на остров Родос. Родосцы любили красноречие и
попросили Эсхина повторить перед ними свою речь. Эсхин повторил.
Изумленные родосцы спросили: «Как же после такой великолепной речи ты
оказался в изгнании?» Эсхин ответил: «Если бы вы слышали Демосфена, вы
бы об этом не спрашивали».
Демосфен сделал чудо: убедил афинский
народ отдать государственную казну не на праздничные раздачи, а на
военные расходы. Демосфен сделал второе чудо: объехал греческие города и
собрал их в отчаянный союз против Филиппа Македонского. На этом чудеса
кончились: была война, битва при Херонее и жестокое поражение. Филипп
хорошо помнил, кто был его главным врагом и над кем он одержал победу. В
ночь после Херонеи он не выдержал, напился пьян на победном пиру и
пустился в пляс между трупами в поле, приговаривая: «Демосфен, сын
Демосфена, предложил афинянам…» А утром, протрезвев, он содрогнулся при
мысли, что есть человек, который одной речью может сделать то, что он,
Филипп, может сделать лишь многими годами войн. Он кликнул раба,
приказал каждое утро будить его словами: «Ты только человек!» — и без
этого не выходил к людям.
Прошло два года, Филипп был убит; Демосфен
вышел к народу в праздничном венке, хотя у него всего лишь семь дней
как умерла дочь. Но радость была недолгой. Прошел еще год, и над Грецией
уже стоял сын Филиппа Александр и требовал от афинян выдать ему
десятерых врагов его отца с Демосфеном во главе. Народ колебался.
Демосфен напомнил ему басню: «Волки сказали овцам: „Зачем нам
враждовать? Это все собаки нас ссорят: выдайте нам собак, и все будет
хорошо…"» Оратор Демад, умевший ладить с македонянами, выговорил
десятерым вождям прощение.
Время было недоброе. Александр воевал в
далекой Азии, но власть македонян над Грецией была по-прежнему крепка.
Демосфену пришлось уйти из Афин в изгнание: за него никто не заступился.
Выходя из городских ворот, он поднял голову к статуе Афины, видной с
Акрополя, и воскликнул: «Владычица Афина, почему ты так любишь трех
самых злых на свете животных: сову, змею и народ?»
По дороге он увидел нескольких афинян из
злейших своих врагов. Он решил, что его задумали убить, и хотел
скрыться. Его остановили. Демосфен был такой человек, что его уважали
даже враги. Они дали ему денег на дорогу и посоветовали, куда
направиться в изгнании. Демосфен сказал: «Каково мне покидать этот
город, где враги таковы, каковы не всюду бывают и друзья!»
Наконец из Азии долетела весть, что
Александр умер. Афины закипели; Демад кричал: «Не может быть: будь это
так, весь мир почуял бы запах тления!» Вновь затеялось восстание против
Македонии, вновь Демосфен поехал по греческим городам, склоняя их к
союзу с Афинами. Ему говорили: «Если в дом несут ослиное молоко, значит,
там есть больной; если в город едет афинское посольство, значит, в
городе неладно!» Он отвечал: «Ослиное молоко приносит больным здоровье;
так и прибытие афинян приносит городу надежду на спасение».
Как первая борьба Афин с Филиппом
кончилась Херонеей, как вторая борьба Афин с Александром кончилась
разорением Фив, так и эта третья борьба Афин с македонским наместником
Александра кончилась разгромом и расправой. Ораторов, говоривших против
Македонии, хватали и казнили; Гипериду перед казнью вырезали язык.
Солдаты пришли к храму, в котором скрывался Демосфен. Демосфен попросил
лишь дать ему написать завещание и обещал потом выйти. Ему позволили. Он
взял писчие дощечки и грифель, с задумчивым видом поднес грифель к
губам, замер ненадолго, а потом его голова упала на грудь, и он свалился
мертвым. Яд для самоубийства он носил в головке своего грифеля.
Потом, когда афиняне поставили у себя на площади статую Демосфена, то на подножии этой статуи они написали:
Если бы мощь, Демосфен, ты имел такую, как разум, — Власть бы в Элладе не смог взять македонский Арес. |