Когда греков спрашивали: «Кто ваш бог?»,
они отвечали: «Богов у нас много». Когда спрашивали: «А кто главный?»,
они отвечали: «Двенадцать олимпийцев:
Гестия, Гера, Гермес, Деметра, Арес, Артемида, Зевс, Афродита, Гефест, Аполлон, Посейдон и Афина». Список
этот был нетвердый: то и дело в него включался, например, Дионис вместо
Ареса или Гефеста. И список этот был неполный: в нем не были названы
бесчисленные божества природы, часто гораздо более близкие человеку. В
каждой речке жила своя наяда, в каждом дереве — дриада, в каждой скале —
ореада. И много веков спустя, когда императоры и церковь приказали
людям быть христианами, крестьяне со вздохом отрекались от Зевса и
Аполлона, но долго еще тайком ходили в рощи молиться деревьям и ручьям.
У богов были разные имена и прозвища.
Аполлон был также и Феб-Сияющий, и Локсий-Вещающий, и Пеан-Врачующий, и
Гекаэрг-Далекоразящий, и Пифий-Драконоубийца, и Мусагет — Вождь Муз, и
Делий — Рожденный на Делосе, и Ликей — то ли «Светлый», то ли «Волчий»,
и, может быть, даже Гелиос-Солнце. Дионис — это и Вакх, и Иакх, и Лиэй, и
Бассарей, и Бромий, и Эвий. Артемида была и Селеной, богиней луны, и
Илифией, помощницей рожающих женщин, и Гекатой, покровительницей
колдуний; впрочем иногда Геката отождествлялась с Деметрой, а иногда
почиталась отдельно. Мы видим: прозвище бога могло превратиться в имя
самостоятельного бога и, наоборот, самостоятельный бог мог слиться с
другим и его имя превратиться в прозвище.
Даже один и тот же бог в разных местах
изображался и почитался настолько по-разному, что можно было задуматься:
да точно ли он один и тот же? На острове Крите чтили пещеру, где вырос
Зевс-младенец, и чтили могилу, где погребен Зевс-покойник. Когда
критянам говорили: «Но ведь Зевс бессмертен!», они отвечали: «Не умирает
только тот, кто не рождался». В Аркадии в одном храме чтили сразу трех
Гер: Геру-девицу, Геру-царицу и Геру-вдовицу. Когда аркадянам говорили:
«Не может быть Гера сразу и девицей и вдовицей», они отвечали: «Не
знаем, но так чтили ее наши предки». В Спарте стояли статуи Ареса в
оковах и Афродиты в оковах; спартанцы объясняли: «Это чтобы бог войны не
покидал нашего государства, а богиня любви — наших семейств», но,
кажется, сами не очень доверяли своим объяснениям.
Кроме богов, почитали и обожествленных
героев. Тут тем более один город другому не указчик. Аяксу Саламинскому
приносили жертвы на Саламине, Елене и Менелаю — в Спарте, Гераклу —
повсюду, но по-разному. Например, в городе Эрифрах Геракла почитали
только женщины-рабыни, потому что когда-то кумир Геракла приплыл сюда по
морю на плоту, подтянуть плот к берегу (сказали гадатели) можно было
только канатом из женских волос, свободные женщины пожалели обрезать
свои волосы, а рабыни обрезали. А были герои и еще более неожиданные.
Так, в городе Аканфе почитали умершего здесь перса Артахея, начальника
строительства Ксерксова канала, за то, что он был ростом в пять локтей
без четырех пальцев (это значит: 2 м 23 см) и имел голос громче всех на
свете.
Все это причудливое разнообразие имело
очень важные последствия. Оно учило греков терпимости. Никто, даже
афиняне, не могли сказать: «Только мы чтим Афину правильно, а все
остальные — неправильно; только наша Афина настоящая, а все остальные —
не настоящие». Все были настоящие, потому что все почитались по заветам
предков: значит, сама богиня хотела, чтобы ее почитали по-разному и
чтобы не знали, какова она на самом деле. «Каковы боги на самом деле?» —
спросил мудрого поэта Симонида царь Гиерон Сиракузский. Симонид
попросил день на размышление, потом еще два, потом еще четыре и так
далее; Гиерон удивился, а Симонид сказал: «Чем больше я думаю, тем
труднее мне ответить».
По этой же причине греки не удивлялись и не
возмущались, что у других народов есть свои собственные боги. Они
просто говорили: «В Египте чтят Диониса под именем Осириса, в Финикии —
Геракла под именем Мелькарта, в Сирии — Афродиту под именем Астарты, в
Риме — Зевса под именем Юпитера, у германцев — Гермеса под именем
Вотана» и т.д. А если рассказы об этих богах не всегда похожи на
греческие, то ведь и греческие рассказы о них не везде одинаковы.
Если бы Греция была единым государством,
то, вероятно, жрецы различных храмов организовались бы в единую церковь и
стали следить не только за тем, правильно ли люди поклоняются богам, но
и за тем, правильно ли люди думают о богах. К счастью, этого не
случилось. Жрецы в Греции не были самостоятельным сословием, как,
например, в Египте. Это были государственные должностные лица,
избиравшиеся всенародным голосованием и следившие, чтобы государство не
обидело своих богов и не лишилось их покровительства. Для этого нужно
было соблюдать обряды: каждый гражданин обязан был участвовать в
шествиях, молебствиях, жертвоприношениях, какими бы странными они ему ни
казались. А верил он или не верил в то, что об этих богах
рассказывалось, и если не верил, то во что он верил вместо этого, — в
это жрецы не вмешивались. Потому что они помнили: каковы боги на самом
деле — не знает никто.
А когда о вере спрашивали ученых людей, то
они отвечали: «Есть вера гражданина, вера философа и вера поэта.
Гражданин говорит: „Зевс — это покровитель нашего города, которого мы
должны чтить так-то и так-то". Философ говорит: „Зевс — это мировой
закон, вида и облика не имеющий". Поэт говорит: „Зевс — это небесный
царь, то и дело сбегающий от своей небесной царицы к земным женщинам, то
в виде быка, то в виде лебедя, то еще в каком-нибудь". И все правы.
Только не нужно эти три вещи смешивать». |