Однако рыцари, опытные воины, искушенные в
боях и походах, готовились к выступлению на Восток долго и тщательно. К тому же
Клермонский Собор объявил точную дату начала крестового похода против неверных
— 15 августа 1096 года. Но бедное крестьянское ополчение не стало ожидать так
долго.
После призыва Папы Урбана II, поманившего
крестьян святым богоугодным делом, а вместе с тем и свободой, они уже не могли,
как отмечает летописец, «спокойно оставаться в своих домах». К тому же зимой
1095-1096 годов в европейских странах появилось множество проповедников,
ходивших по деревням и городам и горячими речами призывавших подниматься на освобождение
Святого Гроба.
Особенно прославился монах Пьер из Амьена,
прозванный «Отшельником» или «Пустынником». Он появлялся то близ Шартра, то на
берегах Луары, и с горящими глазами призывал «верных» подниматься на войну, а
бедняки жадно ловили каждое его слово.
Когда Петр Пустынник уезжал в другое село,
крестьяне тут же начинали точить топоры и вилы, чинить телеги. Сборы были
недолги: на скорую руку распродавалось имущество и закупалось то, что могло
понадобиться в пути, в основном, продовольствие. Казалось, путь будет недолгим,
а после победы над неверными, которая не заставит себя ждать, уже никогда не
надо будет заботиться о хлебе насущном, раз земли на Востоке щедры и
плодородны.
Ранней весной 1096 года на дорогах Франции и
Германии появились толпы первых крестоносцев-крестьян. Они вышли в путь из
разных городов и деревень и вскоре стихийно соединились в несколько больших
отрядов. На битву с неверными шли не только мужчины, но и женщины с детьми.
«Общий порыв увлек их, и они заполнили все дороги», — сообщает один из
современников.
Крестьянское ополчение шло теми же путями, что
были уже проложены паломниками, посещающими Святые места. Сначала отряды
направлялись к Рейну, затем, по его берегам, на юг. К началу мая 1096 года
большая часть крестоносцев-крестьян вышла к другой великой европейской реке —
Дунаю, и через земли венгров и болгар двинулась к Константинополю.
Разумеется, эту разрозненную толпу,
нескончаемой чередой растянувшуюся по дорогам, никто не назвал бы войском. Одни
крестоносцы брели пешком, другие ехали на телегах, запряженных не только
лошадьми, но и быками. Рядом с людьми двигались по дорогам козы и свиньи, под
ногами крестоносцев крутились малые дети.
На повозках везли скудный скарб, а также
«оружие» — топоры, вилы, косы, ножи, а то и просто дубины. Доспехов, щитов и
шлемов у крестьян, разумеется, не было. Не было, по сути дела, и
предводителей-командиров, не соблюдалось никакой дисциплины. В одной из хроник
рассказывается, что впереди какого-то отряда шествовали гусь и коза, почитаемые
крестьянами, как священные животные.
Но встречались, однако, в этой пестрой толпе и
настоящие воины в рыцарском вооружении — из тех, кому тоже не сиделось дома,
да, может, и самого дома у них не было. Некоторые из имен этих рыцарей дошли до
нашего времени: граф Ламберт по прозвищу Бедняк, Готье Неимущий, виконт Гийом
Шарпантье, граф Эмихо Лейнингенский, рыцарь Гуго Тюбингенский... |