Свой героический эпос одновременно с французским создавался и в других странах. В той самой Испании, куда отправился однажды Карл Великий за обещанным городом Сарагосой, но вынужден был повернуть назад, тоже появился свой шедевр, который можно поставить в один ряд с «Песнью о Роланде».

 Во Франции странствующие певцы назывались жонглерами, в Испании — хугларами. Сходны были и «творческие лаборатории» — в Испании за основу эпических произведений тоже брались подлинные события, обраставшие с течением времени множеством дополнительных подробностей, уже мало связанных с действительностью.

 Так что нет ничего удивительного, раз герой «Песни о моем Сиде» оказался столь же реальным лицом, что и «Хруодланд, начальник Бретонской марки». Разница лишь в том, что о реальном Роланде мы ничего больше не знаем, кроме этого краткого сообщения историка. Родриго Диас де Бивар более известен.

 Он — один из ближайших советников и одаренных военачальников при короле Кастилии Санчо, один из героев реконкисты, не прекращающейся войны испанцев с арабами на Пиренейском полуострове. Арабы же и прозвали его Сидом (аль-сеид — господин).

 Всякое случалось в жизни реального Сида. Когда после короля Санчо править стал Альфонс VI и на первые роли выдвинулась не кастильская, а леонская знать, случалось ему бывать в немилости, даже в изгнании.

 В изгнании Родриго Диас де Бивар поначалу был важным лицом при при дворе графа Барселоны Беренгария, затем служил мусульманскому владыке Сарагосы. Спустя какое-то время, собрав на свой страх и риск войско, Родриго-Сид начал отвоевывать земли, находящиеся под арабским владычеством. Занял Валенсию и после этого примирился с Альфонсом VI, потом одержал еще несколько блестящих побед в сражениях...

 Годы жизни этого человека точно известны — 1040-1099. Поэма о его славных деяниях сложилась, по-видимому, через полвека после его смерти. До современных историков литературы дошел только один список «Поэмы о моем Сиде», составленный в 1307 году. И по нему можно судить, что на этот раз певцы-хуглары и в общих чертах, и в именах действующих лиц не столь уж далеко ушли от подлинных событий жизни испанского героя.

 Но, разумеется, о буквальной точности и говорить не приходится. Многие реальные события в «Песне» сливаются воедино, как, скажем, три размолвки Родриго Диаса де Бивара с королем Альфонсом VI превращаются в одно изгнание. Случалось герою «Песни» одерживать такие победы и в тех местах, где реально не происходило ничего подобного.

 А само изгнание становится поистине эпическим событием — сам такой мотив распространен во многих литературных произведениях; и в «Песне о моем Сиде» безымянные авторы постарались, конечно, извлечь из него все, что можно.

 Очень обстоятельно и с огромным сочувствием описывается, как несчастный изгнанник лишь с кучкой родственников и самых преданных вассалов скитается по стране, не зная поначалу, где приклонить голову. Чтобы одолжить денег на пропитание и содержание своих вассалов, он даже вынужден прибегнуть к такой хитрости — взять деньги у богатых евреев, отдав в залог запечатанные сундуки, набитые камнями.

 Но постепенно, обязанный всем самому себе, своей доблести, уму, да еще верности своих самых преданных воинов, Родриго-Сид завоевывает земли, которыми до этого владели арабы, добывает несметные богатства, и только после этого из великодушия и благородства примиряется с королем.

 Однако и во время своей борьбы, одерживая победы и отнимая земли у мусульманских властителей, Сид при малейшей возможности подчеркивает свою вассальную верность несправедливому королю, посылает ему часть своей добычи. И не так трудно понять, почему звучит в «Песне» и такой мотив — реконкиста, изгнание арабов с испанских земель, была бы, конечно, невозможной в мятежной и полной своеволия стране, сеньоры и короли неминуемо должны были объединяться ради общего дела...

 Если опять-таки сравнивать «Песнь о моем Сиде» с французской «Песнью о Роланде», сразу бросается в глаза то, что Сид очерчен гораздо многограннее Роланда.

 Роланд — доблестный рыцарь, верный долгу и слепо следующий своим представлениям об идеалах чести. Он героически неистов в битве, безрассудно смел.

 А Сид, напротив, уравновешен, он прекрасный дипломат. Он не только отважный воин, но и рачительный хозяин в своих владениях, полководец, заботящийся о том, чтобы его войско было обеспечено всем необходимым. Вдобавок к этому и семьянин он прекрасный.

 «Песнь о Роланде» — героическое произведение только о войне. А вот в «Песне о моем Сиде», не менее героической, речь идет не только о войне, но и об обыденной жизни. Но, собственно говоря, ничего и удивительного в таком отличии нет: испанская «Песнь» начала складываться позже французской, когда сложнее стали взгляды на все окружающее, на отношения между людьми.

 Надо сказать, что хоть немало и других героических поэм создано было в ту пору в Испании, а Сид так и оставался долгое время любимым героем. Были сложены и другие сказания о нем, многие эпизоды его жизни были представлены в отдельных романсах — коротких лиро-эпических поэмах, сходных по форме с северными балладами.