Князья, сожалея о несчастьях отечества и видя
беспрестанные ссоры свои за владения, решили помириться и в первый раз
съехались на совет в город Любеч, лежавший на берегах Днепра. Кроме
великого князя киевского Святополка II Изяславича приехали туда Мономах,
Олег, Володарь и Василько Ростиславичи и Давид Игоревич. Они с общего
согласия снова разделили русские земли. Мономаху достались Переяславль,
Смоленск, Ростов, Суздаль и Белоозеро, сыну его Мстиславу - Новгород,
Олегу - Чернигов, двум братьям Олега - Рязань и Муром, Давиду Игоревичу -
Владимир-Волынский, Володарю и Васильку Ростиславичам - города
Перемышль и Теребовль, отделенные от Волынской области и отданные
сыновьям Ростислава оттого, что прадед их Ярослав не назначил им
никакого удела.
Это отделение двух городов от Волыни, принадлежавшей
отцу Давида Игоревича, было первой причиной ненависти Давида к молодым
племянникам его, и особенно к младшему - Васильку, которого все
прославляли за ум, храбрость и доброе сердце. Видя на съезде уважение
всех родственников своих к Васильку, прекрасному и видом и душой, слушая
рассказы о его неустрашимости, о его намерении победить без помощи
других князей всех неприятелей отечества - и болгар, и поляков, и
половцев, завистливый Давид решился погубить его, чтобы избавиться от
этих неприятных рассказов и в то же время возвратить отданный Васильку
Теребовль.
Вот князья, окончив все дела свои на съезде и дав
клятву жить дружно и быть довольными своими уделами, поехали в свои
области. Один Давид Игоревич отправился не домой, а в Киев и там напугал
великого князя, что Василько хочет погубить их обоих. «Не думай, -
говорил этот злой князь Святополку, - что Василько собирает войско для
войны с поляками, как он объявил это нарочно на съезде, - нет, он хочет
напасть на тебя и на меня! Не будет нам обоим покою, пока он свободен.
Схвати его, когда он поедет мимо Киева, и отдай мне. Я уж справлюсь с
ним!» Этого довольно было, чтобы встревожить слабого, трусливого
Святополка; он поверил всему и условился с Давидом, как заманить во
дворец бедного Василька. Они послали звать его к себе в гости в то
время, когда он заехал в киевский монастырь Святого Михаила помолиться
Богу.
Не подозревая обмана и полагаясь на клятву, так
недавно еще данную в Любече, молодой князь спокойно поехал во дворец
дяди. Святополк с притворной лаской встретил его, привел в комнату, где
сидел Давид, и вышел будто бы за тем, чтобы велеть подать завтрак.
Василько остался один со злодеем, он начал дружески говорить с ним, но
совесть так мучила Давида, что он ничего не слышал и ничего не отвечал, а
только беспрестанно краснел и бледнел и наконец вышел из комнаты, чтобы
послать убийц. Они тотчас вошли, сковали удивленного Василька и отвели в
темницу.
На другой день духовенство, бояре и народ просили
Святополка не судить слишком скоро Василька и прежде узнать, справедливо
ли обвиняет его Давид, но великий князь, опять напуганный обманщиком,
отдал ему в руки несчастного племянника. Давид поручил двум конюхам -
своему и Святополка - везти Василька в Белгород. Злодеи приехали ночью в
этот город, ввели бедного князя в темную комнату, начали при нем
острить нож и разостлали на полу ковер. Василько догадался, что хотят
делать с ним убийцы, и начал сопротивляться. Тогда они позвали еще двух
помощников, связали князя, положили его на пол, бросили доску на грудь
его и сели по концам доски, так что кости несчастного затрещали. Этого
еще мало! Пастух Святополка выколол ему глаза. В это время бедный князь
уже ничего не помнил. Бесчувственного бросили в телегу и повезли во
Владимир.
Ужасно было положение страдальца, когда дорогой он
пришел в себя и не мог видеть ни светлого солнца, ни голубых небес, ни
ярких звезд небесных, ни прекрасных цветов в полях. Но он не проклинал
врагов своих, даже не роптал на жестокую судьбу свою, а терпеливо
переносил свое несчастье и думал, что Богу угодно было таким образом
наказать гордое намерение его победить всех врагов России без помощи
братьев.
Такие смиренные мысли имел кроткий несчастливец и во
время своего печального путешествия, и при въезде во Владимир, где жил
жестокий враг его, и в самой темнице владимирской, куда заперли его
тотчас по приезде.
Между тем слух об ужасном злодеянии разнесся по всем
русским княжествам. Особенно огорчены были Мономах и Олег. Они
условились наказать злодеев и пошли с войском к Киеву требовать ответа
от Святополка. Этот недостойный и малодушный князь по обыкновению
испугался, возложил всю вину на Давида и раскаивался только в том, что
поверил ему. Сжалясь над его слезами и страхом и еще более - над
несчастьями отечества, митрополит и старая княгиня, вдова Всеволода,
поехали в стан князей просить о том, чтобы они не раздирали земли
русской междоусобием и помиловали Святополка. Добрый Мономах, привыкший
уважать и служителей Божиих, и почтенную мачеху свою, согласился
простить великого князя, который обещал наказать Давида.
Но долго бы бедному Васильку еще томиться в
заключении, если бы храбрый брат его Володарь не пошел тотчас во
Владимирское княжество и силою не заставил Давида освободить его.
Обнимая друг друга, эти благородные, великодушные братья-христиане
простили врагов своих и возвратились в свои области. Князья же назначили
новый съезд и наказали Давида тем, что Владимирскую область его
прибавили к владениям Святополка, а ему дали другую. |