Уже прошло более шести лет после убиения царевича, уже
народ начал привыкать к горестной мысли, что поколение царей его
кончится со смертью Феодора и что наследником его уже не будет князь,
происшедший от святой крови Мономаха. Стараясь всеми силами уверить
русских, что они должны в этом случае покориться воле Божией, Борис в то
же время старался показать себя с самой выгодной стороны. Его
милосердие, кротость, правосудие были беспримерны; его щедрость,
великодушие, любовь к народу неописуемы. Всякий раз, когда надобно было
объявить кому-нибудь прощение и милость царя, то в указе писали:
«Государь прощает для ближнего своего приятеля, слуги и конюшего боярина
Бориса Феодоровича». Если же кого осуждали на казнь, то в указе не было
имени Годунова, а писали: «Приговорили бояре - князь Федор Иванович
Мстиславский с товарищами». По этой хитрости можно судить и о других,
какие употреблял Борис, чтобы получить любовь всех русских.
Такие средства не могли остаться без успеха, особенно
с того времени, как он подкрепил свою власть новою опорой: зная
набожность народа нашего и глубокое уважение его к служителям Божиим,
Годунов предложил царю возвысить духовенство русское учреждением
патриаршего достоинства. Имя патриархов означало главных пастырей
церкви, и такие были только в пяти знаменитейших городах - Риме,
Александрии, Антиохии, Иерусалиме и Константинополе. С этим высоким
званием, конечно, соединялось и более власти, нежели с обыкновенным
достоинством митрополита, особенно в правление Феодора, посвятившего всю
жизнь свою молитвам. Борис знал, кого сделать патриархом, и потому
предложил это Феодору.
Как ожидал он, так и получилось. Царь согласился с
удовольствием. Духовенство и народ с радостью приняли новое звание:
первому оно обещало лестные отличия, второму казалось особенной милостью
Божией. В Москве был в то время константинопольский патриарх Иеремия.
Он посвятил в достоинство патриарха русского митрополита Иова, одного из
преданнейших друзей Годунова. Благодарный за свое возвышение, Иов начал
с того времени еще усерднее служить своему покровителю.
Таким образом, все исполнилось по желанию правителя.
Неограниченная власть его, поддерживаемая самим государем и всем
духовенством, казалась для народа священной, как будто происходившей от
Бога, и еще при жизни Феодора все думали, что никто другой, кроме брата
царицы, не может быть наследником престола.
Властолюбивый Борис, видя такое расположение умов, с
нетерпением ожидал счастливого дня, в который с царским могуществом его
соединится и имя царя. Этот день настал 6 января 1598 года. Феодор
опасно занемог и на другой день скончался. Народ, любя этого кроткого
сына незабвенной Анастасии за его благочестие и набожность, за его
щедрость и милосердие к бедным, забывал его слабости, искренно плакал по
нему и, исполняя волю его и совет Бориса, присягнул царице Ирине,
несмотря на то что печальная государыня с первой минуты кончины нежного
супруга своего решилась постричься в монахини.
Годунов знал это, но для него нужно было, чтобы
русские поклялись в верности сестре его. Эта клятва еще более приближала
его к престолу, и, когда через девять дней Ирина постриглась, пламенное
желание брата ее исполнилось: вельможи, духовенство и народ поднесли
ему корону русскую! И что же вы думаете, милые читатели, он тотчас с
радостью принял ее? Совсем нет!
Притворщик отказывался, говорил, что никогда дерзкая
мысль сесть на престол кроткого ангела и друга его Феодора не приходила
ему в голову, что он хочет жить только для утешения сестры своей, что он
хочет так же, как и она, отказаться от света, - одним словом, он так
обманул всех своим смирением, что удивление его высокими добродетелями
еще более увеличилось и все еще усерднее начали просить его согласия. Но
Годунов не давал его.
Шесть недель москвитяне просили его и получали одни
отказы, и наконец только тогда уже, когда к просьбам их присоединились
просьбы всей России, когда из самых отдаленных областей приехали
депутаты и народ, два дня служив молебны, на третий с крестным ходом
пришел к избранному царю и коленопреклоненно умолял его сжалиться над
осиротевшим отечеством - хитрый властолюбец согласился и как будто
против желания принял корону, которая более четырнадцати лет занимала
все мысли его и для которой он пожертвовал спокойствием своей совести и
счастьем жизни настоящей и будущей.
1 сентября 1598 года произошло коронование Бориса.
Здесь кстати сказать, что до времен Петра Великого предки наши
праздновали 1 сентября начало нового года, что мы делаем теперь 1
января. Годунов выбрал нарочно этот день, чтобы придать более важности
своему коронованию.
Оно праздновалось самым великолепным образом. Милости
были бесчисленны, богатые подарки лились на бояр, деньги - на бедных,
ласки семейства царского - на всех подданных. Супруга Бориса, новая
царица Мария Григорьевна, давно славилась своими добродетелями, дети их -
девятилетний сын Феодор и шестнадцатилетняя дочь Ксения - были ангелы
сердцем и наружностью. Народ с восхищением смотрел, как милостиво они
разговаривали с чиновниками, купцами и даже с нищими, как они принимали
от них хлеб и соль и звали всех обедать к царю. Одним словом, Борис
старался самыми лестными угождениями истребить в народе малейшее
воспоминание о несчастной кончине маленького царевича Димитрия. Старания
его имели полный успех, особенно в первые два года его царствования.
Они были самые блестящие. Усмирение крымского хана, окончательное
покорение Сибири и истребление Кучума и всех приверженцев его, выгодный
мир со Швецией, Данией, Польшей, любовь Бориса к наукам, его старания о
просвещении подданных, его справедливость, трудолюбие, примерная
нежность к семейству и особенно к милому сыну, в котором он видел
достойного наследника престола, - все это вместе так радовало всех
русских, так уверяло их в доброте сердца государя, что они совсем забыли
о прежних слухах, носившихся насчет Бориса, или, лучше сказать, они не
верили им и всей душой, всем пламенным сердцем своим любили милостивого,
добродетельного по наружности Годунова, никак не думая, чтобы он мог
быть убийцей законного царя их! |