Главная задача урока - проследить противоречия, которые рождало противостояние потребности в реформах и имперские формы власти и самосознания в России, укрепившиеся в результате побед российской армии над Наполеоном. В первой четверти XIX в. эти противоречия существовали в довольно мягких формах, что позволяет показать их во всей сложности. Для этого надо подчеркнуть неразрывность политической и экономической модернизации, т. е. связь конституционных идей и экономического прогресса. Чтобы поставить эту проблему, учащимся задают вопрос о роли имперской экспансии Франции в начале XIX в. Это позволяет вспомнить как о роли России в борьбе против французской агрессии, так и о противоречиях между демократическим и имперским началом в послереволюционной Франции.

ПЛАН ИЗУЧЕНИЯ НОВОГО МАТЕРИАЛА

Либеральные идеалы и либеральные преобразования.

Войны с наполеоновской Францией.

Консервативный период царствования Александра I.

Раскол между образованным обществом и властью.

1. При изучении истории XIX в. учащимся полезно уметь сравнивать проекты реформ и действующие документы, созданные в разных общественных кругах и разных странах. Для школьников важным является понимание того, насколько далеко хотел идти Александр I в своих преобразованиях.

При характеристике александровских реформ следует обратить внимание на ряд обстоятельств. Надо показать, что модернизация - это системный процесс преобразования всего общества. Поэтому экономические, политические, культурные преобразования в доктрине либерализма неразделимы.

Однако комплексная модернизация успешно совершается только в странах, где предпосылки для нее подготовлены внутренним развитием традиционного общества. В России, где модернизация совершалась под давлением извне, стремились осуществить ее частично, развив производство и ограничив крепостничество, но сохранив в неприкосновенности абсолютную власть царя, империю.

Представление о двух взаимосвязанных направлениях модернизации позволяет говорить о противоречиях модернизационного процесса. Важно выделить основную действующую силу модернизации и рубежи, которые она проходит. В итоге картина модернизации уже не распадается на отдельные моменты, а может быть рассмотрена как целое. Так, при Петре I государство было единственной активной силой культурной и частичной экономической модернизации (в области мануфактур и торговли), политическая модернизация отставала; при Екатерине II политическая, экономическая и культурная модернизация, руководимая государством, шла вровень с осознанными потребностями массы дворянства; при Александре I более активные государственные реформы в экономической, политической и особенно культурной областях все же не успевали за изменением настроений в образованной верхушке дворянского общества, которая становилась все более либеральной. Общая черта этих периодов модернизации вплоть до 1812 г. - доминирование культурной модернизации периферийного типа (рост грамотности) над экономической и в особенности над политической, доминирование государства как проводника модернизации над обществом.

Отметим также, что вмешательство революционной Франции в европейскую политику усилило отставание России от других европейских стран: французская армия в XVIII в. несла в завоевываемые страны идеи конституции и освобождения крепостных (там, где они имелись). Несмотря на реакцию, феодальная зависимость крестьян в Германии была окончательно ликвидирована в 1816 г., а в 1821 г. там были уничтожены и общины. Для России эти изменения оказывались делом будущего.

При изложении второго вопроса нужно уделить основное внимание повторению основных событий войн России и Франции в начале XIX в. При этом текст учебника служит скорее планом повторения, чем материалом для него. Для более углубленного понимания проблемы нужно разделить революционный и завоевательный, имперский аспекты французской внешней политики рубежа XVIII и XIX вв., контрреволюционный, охранительный и национально-освободительный аспекты Отечественной войны 1812 г. Наилучшей иллюстрацией для этого может быть показ изменений в политике Франции после 1800 г., когда Наполеон реорганизует Европу как империю, исходя из своих интересов, и в характере войны для русской армии после пересечения границы России.

При освещении третьего вопроса нужно показать движение мысли Александра I от либеральных к консервативным взглядам. При этом полезно учитывать, что его консерватизм лишь постепенно становился охранительным и реакционным. Многое из того, что в Европе безусловно расценивалось как реакция, для России было если не прогрессивным, то будоражащим общественную жизнь, способствующим переменам.

В связи с этим можно сказать несколько слов о значении деятельности масонов для русской культуры середины XVIII - начала XIX в. Если для Западной Европы позитивной была лишь деятельность французских масонов-просветителей, то в России прогрессивные сдвиги в мировоззрении могли вызвать также немецкие и шведские масоны-мистики. Революционной для нашей страны была сама идея веротерпимости, экуменизма, проповедовавшаяся масонами, которые одинаково истово участвовали в обрядах православных, католиков, протестантов и иудеев, каждый раз исполняя ритуалы, предписанные данной религией. В таких ритуалах участвовал и Александр I, не только молившийся с методистами, квакерами, моравскими братьями, т. е. с европейскими сектантами, но и посетивший беглого солдата К. Селиванова, лидера петербургских скопцов. Православному мышлению была близка идея масонов о поиске внутренней правды и восстановлении утраченной общности людей, характерных для раннего христианства. Для российской интеллигенции родной стала традиция полусекретных кружков единомышленников, подобных масонским. Поэтому не случайно, что среди масонов можно было найти людей самых разных убеждений, начиная с известного либерала XVIII в. Н. И. Новикова. В начале XIX в. среди масонов были и их будущие гонители - русские православные националисты (в частности, М. Л. Магницкий).

Идея Священного союза, как она изначально представлялась Александру I, была идеей духовного, религиозного братства всех народов Европы. В ней реализовывались мысли немецких теологов о единстве всех христианских церквей и универсальном христианском государстве, основанном на монархической власти. Фактически таким образом Россия впервые пыталась реализовать свою священную миссию не в той форме, в какой она была сформулирована внутри страны (Третий Рим), а в форме, предложенной европейскими философами-романтиками (прежде всего Ж. де Местром и Ф. Баадером).

Именно романтики впервые увидели в России «азиатское лекарство» для заболевшей революцией Европы. Под их влиянием происходит сближение Александра I с католичеством. В 1812 г. он дает статус университета Полоцкой иезуитской семинарии, в 1813 г. выступает за ликвидацию богословских различий между православием и католичеством. Все это рассматривалось как шаги для создания в Европе единого духовного пространства. Лишь несогласие Папы Римского подписать подготовленный им текст проекта договора Священного союза привело к отказу Александра от этой идеи и его постепенному переходу на сторону националистов.

В идее Священного союза ясно проявляются противоречия либерализма и имперского сознания. Однако Александр I долгое время сохранял элементы либеральных настроений. Материал об этом имеется в учебнике, особенно в тексте А. Н. Пыпина, помещенном в конце параграфа. Для более глубокого анализа этой темы надо указать, что самый последовательно-либеральный конституционный проект царствования был составлен в 1820 г. Это так называемая «Государственная Уставная грамота Российской империи» Н. Н. Новосильцева. Еще в 1818 г. в речи на открытии польского сейма император твердо заявил о том, что польская конституция является всего лишь пробным камнем на пути к общероссийской. В проекте предполагалось создать сейм из двух палат: Сената и посольской палаты с представителями регионов и городов. Принцип избрания представителей от дворянства, горожан и купцов был сословный при посредстве многоступенчатых выборов. В проекте закладывался принцип разделения властей, но во многом он был фиктивным, ибо вся власть фактически сосредоточивалась в руках монарха. Тем не менее, ряд исследователей (С. В. Мироненко, Н. В. Минаева) характеризуют его как «утаенную русскую конституцию», превращавшую Россию в конституционную монархию. Правда, другие историки (А. Н. Медушевский) оценивают проект более сдержанно.

Так или иначе проект являлся свидетельством продолжения попыток либеральных реформ и может стать хорошим материалом для сравнения с созданными примерно в то же время конституционными проектами декабристов. На его примере ясно видно, чем конкретно отличаются «дарованные» сверху конституции от конституций, введенных в результате революций, и их проектов, созданных революционерами. Конституции первого типа представляют собой лишь форму рационализации и систематизации существующей административной системы, монархии, действующей на основании твердых законов. Такой конституционализм историки порой называют мнимым, так как он оставляет в руках монарха возможности для произвольного изменения баланса власти в свою пользу. Конституции второго типа закрепляют принцип народного суверенитета, верховной власти народа, завоеванной в ходе революции.

Для характеристики проекта 1820 г. важно подчеркнуть, что многое объединяет его с французской конституционной хартией 1814 г., введенной в ходе Реставрации. Это был документ эпохи, отмеченной поражением революции.

4. При изложении четвертого вопроса необходимо провести границу между «просвещенным абсолютизмом» и революционным либерализмом как двумя разновидностями одной и той же идеологии. Появление декабристов означало конец заигрывания царизма с дворянством. Отныне императорская власть должна была либо придерживаться консервативных и охранительных ориентаций, либо идти на компромисс с верхами общества, которые заняли более радикальную позицию.