Столетие осьмнадцатое – «безумно и
мудро» – занимает особое место в истории России.
Некогда пребывавшая на задворках Европы
Московия превращается в великую империю, без
позволения которой — по гордому выражению главы
её внешнеполитического ведомства с 1783 г.
канцлера и князя А.А.Безбородко — «ни одна пушка
в Европе выстрелить не смела». Русские корабли
бороздят воды Северного и Средиземного морей,
Тихого и Атлантического океанов. Русские купцы
торгуют на рынках Лондона и Парижа, Амстердама и
Гамбурга. Русские студенты обучаются в
университетах Франции и Англии, Пруссии и
Саксонии. Русские послы и дипломаты покупают для
царских и частных коллекций шедевры европейской
живописи и скульптуры, ювелирного и прикладного
искусства.
Россия строит города и каналы, осваивает новые
земли и богатства своих подземных кладовых,
открывает школы и университеты.
Благочинная и размеренная жизнь Москвы,
свято следовавшая обычаям «милой старины»,
сменяется кипучей и деятельной,
интеллектуальной и утончённо-развращённой
жизнью Петербурга.
На смену родовитому боярству, чтившему
знатность происхождения и древность рода,
жившему по законам «Домостроя» и православным
обычаям, приходит вельможная аристократия,
знакомая с сочинениями античных философов и
французских просветителей, рассуждающая о
последней пьесе Мольера или Корнеля,
занимающаяся домашним музицированием и
содержащая свои крепостные театры.
Затворнической теремной жизни приходит конец.
Боярские палаты превращаются в прекрасные
дворянские усадьбы и городские дворцы, проекты
которых создают лучшие отечественные и
заграничные архитекторы, с парками и садами,
разбитыми на французский или английский манер.
Зимний дворец затмевает своей роскошью Версаль.
Двор Екатерины соперничает по утончённости
манер и свободе нравов с Парижем.
На смену семейным праздникам с чётко
расписанным ритуалом приходят петровские
ассамблеи, которые приохотили русское
дворянство к балам и маскарадам, к заморским
винам и кушаньям, к французским модам и
развлечениям.
Обязательность статской или военной службы
сделала необходимым давать детям светское
образование. Век Просвещения, становление и
развитие отечественной науки приобщили
образованную публику к чтению. Столичное и
провинциальное дворянство начинает собирать
домашние библиотеки.
Столь разительное изменение образа жизни
дворянства требовало немалых материальных
затрат, которые покрывались за счёт повышения
податей, собираемых с крепостных крестьян. Но
рост налогов не беспределен. Увеличение с 1 рубля
20 копеек с души в начале века до 7 рублей в конце
оброчных податей поставило крестьянское
хозяйство на грань вымирания.
Попытки занятий дворянами коммерческой или
предпринимательской деятельностью в
большинстве случаев оканчивались финансовым
крахом. В фондах Первого департамента Сената
сохранилось большое количество дел о суконных
фабриках, принадлежавших помещикам. Эта отрасль
производства привлекала дворянство из-за
выгодных условий сбыта продукции – по казённым
заказам. Но использовавшие малорентабельный
труд крепостных крестьян помещичьи мануфактуры
не выдерживали конкуренции с купеческими,
основанными на вольном найме, хирели и
разорялись. Поэтому решения, принятые Сенатом,
отличаются шаблонным подходом: «взять в казённое
ведомство за непоставку казне сукна, числящуюся
недоимку из-за разрушения фабрики». К концу
столетия это явление превращается в
закономерный процесс, который уже не могут
остановить предпринимаемые правительством
попытки «приведения всех суконных фабрик, в
казну обязанных, в лучшее состояние» посредством
выдачи денежных ссуд без процентов, повышением
закупочных цен на сукно и рядом других мер.
Похожее положение дел наблюдалось и на
металлургических заводах Урала, находящихся во
владении дворян и основанных на труде
крепостных, а не вольнонаёмных рабочих.
Повышение казной закупочных цен на медь и
снижение налогообложения не могли остановить
упадка в отрасли.
Наиболее простым выходом из положения для
большей части помещиков являлся частный кредит.
Пользуясь им весьма активно, к середине столетия
русское дворянство увязает в паутине долгов
настолько, что освобождение дворянских земель от
ростовщических процентов и предупреждение
перехода их в руки ростовщиков становится одной
из главных задач кредитно-финансовой политики
правительств Елизаветы Петровны, Екатерины II
и Павла I.
Решению этой задачи была подчинена
деятельность открытого в 1754 г. Дворянского
банка. Уставной капитал Дворянского заёмного
банка составлял 750 тыс. рублей. Банк выдавал ссуды
только дворянам под залог драгоценностей и
населённых имений из расчёта 1/3 их стоимости.
Цена имения определялась по числу душ мужского
пола по курсу, установлённому правительством за
душу. За 50 лет она выросла с 10 до 60 рублей. Срок
ссуды в размере 500–1000 рублей ограничивался
первоначально годом с выплатой 6% годовых.
(Частные кредиторы брали от 20% до 40%.) Отсрочки в
возврате допускались до 3 лет, затем этот срок был
удлинён до 4, а в 1761 г. до 7 лет. В случае неуплаты
заложенное имущество должно было поступать в
продажу. Но несмотря на то, что клиенты были
крайне неаккуратны не только в выплате ссуд, но
даже во внесении процентов, в редчайших случаях
банк пользовался правом продажи с торгов имения
должников. Обычной была практика пролонгации
ссуд. Но даже в случае торгов имения фактически
не продавались, а поступали во временное
распоряжение Канцелярии конфискации для сбора
податей с населявших эти имения крестьян. При
этом подушный оклад крепостных возрастал от 3 до 5
рублей с души. За пущенные на удовлетворение
потребностей помещика деньги расплачивались его
крепостные крестьяне. Естественно, при
необходимости входить в долги дворяне
стремились получить ссуду в банке, где проценты
были в 3–4 раза меньше, чем у частных ростовщиков.
Но при этом не торопились возвратить ссуду, что
неоднократно ставило банк на грань банкротства и
заставляло правительство искать новые пути
«поправления дел».
Правительство Екатерины II в поисках
выхода из создавшегося положения в 1769 г.
приступает к выпуску ассигнаций. Ассигнации были
выпущены как платёжные обязательства, которые
правительство обязывалось разменивать по
предъявлении на медную монету. Для размена в том
же году был открыт Ассигнационный банк с двумя
отделениями в Москве и Петербурге. Выпущенные
ассигнации крупного достоинства (25, 50, 75,
100 рублей), курс которых почти не отклонялся от
курса серебряного рубля, и при отсутствии
перевода вексельных обязательств оказались
весьма удобны. Пересылка денег представляла
определённые трудности: 100 рублей серебром
весили полтора пуда, а медными деньгами –
100 пудов, что требовало не одной подводы и было
сопряжено с немалым риском. Поэтому ассигнации
быстро разошлись. Но вскоре правительство
приступило к выпуску ассигнаций номиналом в 5 и
10 рублей, их курс по отношению к серебряному
рублю не был стабилен из-за увеличения
количества ассигнаций. Это привело к нарушению
баланса между массой ассигнаций, которая
превысила 20 млн рублей, и имеющимся в казне
серебром. В результате денежное обращение в
стране пошатнулось. Однако, невзирая на
превышение лимита в выпуске ассигнаций,
Государственный Совет разрешил Ассигнационному
банку передать в Дворянский банк
1,5 млн рублей для предоставления кредита
дворянству, пострадавшему от пугачёвщины в
1773–1775 гг.
В результате к 1780-м гг. серебро уходит из
обращения. Вся денежная система страны при
неустойчивости курса ассигнаций была
дезорганизована. Поэтому в 1786 г. была создана
комиссия, в состав которой вошли директор
Ассигнационного банка граф А.П.Шувалов,
секретари Екатерины А.А.Вяземский и
А.А.Безбородко и ряд крупных государственных
деятелей того времени «для изыскания средств
против финансовых затруднений и источников
умножения богатств».
Такой «обильный источник» члены
комиссии нашли в новом «устроении»
Ассигнационных банков. Предлагалось оба
отделения Ассигнационного банка и Дворянский
банк реорганизовать в Государственный заёмный
банк. Доклад комиссии получил высочайшее
утверждение (конфирмацию), а её члены за труды по
50 тыс. рублей вознаграждения. И летом 1786 г. для
«вспоможения подданным нашим, а наипаче нашему
дворянству» открыт Заёмный банк. Он получил
право на выпуск ассигнаций на сумму 100 млн рублей
и выдачу ссуд дворянам под залог имений на 20 лет
под 8% годовых. За неуплату долга заёмщика не
ждала конфискация имения. Оно передавалось в
дворянскую опеку на время погашения долга.
Назначенные опекуны обязаны были выплачивать в
банк ежегодно 8% от занятого капитала. При этом
опекуну разрешалось «брать за труды по 5% от
дохода, с тех имений собираемого, однако ж сверх
тех денег, кои принадлежат к платежу в банк». Вряд
ли видные члены правительства не знали, с какой
неаккуратностью погашались дворянами долги и
выплачивались проценты. Поэтому очень трудно
допустить, что они верили в реальность
предложенных ими расчётов. Тем не менее
кредитование дворянства происходило на более
выгодных условиях, а денежные средства,
отпускаемые на эти цели, были значительно
увеличены. К началу 1796 г. объём ссуд, взятых
дворянством в кредитных учреждениях, составлял 40
млн рублей.
Однако все усилия правительства не
могли избавить дворянство от необходимости
обращаться к ростовщикам, задолженность которым
составляла сумму, в несколько раз превышавшую
названную выше.
Поэтому естественным завершением системы
дворянских банков стала организация
Вспомогательного банка для дворянства.
Инициатива и авторство в организации банка
принадлежат генерал-прокурору Алексею
Борисовичу Куракину. В докладной записке
Павлу I он подчёркивал, что «с учреждением сего
банка дворянские роды не только избавятся от
разорительных долгов, но и обеспечат потомству
своему имения, получат способы к приведению в
лучшее состояние хозяйств каждого, а заимодавцы
обеспечены в своих капиталах и процентах
удовлетворены будут. Но через установленные
обороты обогатится публика взаимным доверием,
падёт лихва и корыстолюбие, и самый банк, ежели
выдачи положить 100 млн рублей, приобретёт важные
суммы и в состоянии будет подкрепить
государственные доходы 25 млн рублей и ссудную
Воспитательных домов казну 5–6 млн рублей». 18
декабря 1797 г. был опубликован указ об
учреждении Государственного вспомогательного
банка для дворян. Причины организации банка, как
заявлено в указе, коренились «в задолжности
дворянства и опасности перехода их имений в руки
алчных корыстолюбцев и ростовщиков». Желая
«извлечь из сего бедственного состояния с
сохранением родового наследственного имения
похвальными службами и трудами предков их
приобретённого, восхотели Мы из всегдашней
милости нашей подать дворянству нашему новую и
скорую помощь в учреждении Государственного
банка для дворян».
Он был задуман как временная мера для
освобождения от частных долгов дворян, попавших
в лапы ростовщиков. Для этого банк вводил
специальные билеты для покрытия дворянством
своих долгов, которые приносили 5% годовых и
которыми дворяне могли расплачиваться со своими
кредиторами. Эти пятипроцентные билеты были
введены в обращение в связи с тем, что дефицит в
бюджете не позволил обеспечить банк необходимым
наличным капиталом. Вместо просимых Куракиным
100 млн рублей он получил ровно половину –
50 млн рублей. Как и предыдущие кредитные
учреждения, банк должен был обеспечить
дворянство дешёвым кредитом. Ссуда выдавалась
сроком на 25 лет, за которые имение должно было
полностью очиститься от долгов. При этом первые
5 лет выплачивались только годовые 6%, а с
шестого года приступали к погашению долга.
Размер ссуды зависел от класса губернии: первого
класса – 75 рублей под одну душу, второго
класса – 65 рублей, третьего класса –
50 рублей, четвёртого класса – 40 рублей. Для
Прибалтийских губерний размер ссуды
устанавливался не по числу душ, а от величины
годового дохода. Если задолжавшие дворяне
уклонялись от уплаты частных долгов, банк
побуждал их брать ссуду. В противном случае
имение поступало в ведение банка, который сам
удовлетворял кредиторов уплатой им долга так,
чтобы возвратить имение через 25 лет владельцу
свободным от долгов. Как записано в Уставе,
благодаря принятым правительством мерам,
«восстановят дворяне хозяйство и прострут
успехи оного к общей пользе». Уставом взнос
ежегодных процентов был ещё более облегчён,
«дабы заимщики срок платежа банку удобнее
сохранить могли», можно было вносить по одной
трети или одной второй части, а не все враз.
14 мая 1798 г. банк был открыт. 7 августа 1798 г.
сфера деятельности банка была распространена на
Киевскую, Белорусскую и Слободско-Украинскую
губернии. Явившись финансовой аферой чистой
воды, банк в скором времени оказался
некредитоспособным. Надежда на то, что владельцы
банковых пятипроцентных билетов будут как можно
дольше сохранять их у себя, не оправдалась.
Дворяне старались быстрее сбыть их с рук. Поэтому
уже в конце октября 1798 г. был открыт свободный
обмен банковских билетов на ассигнации,
количество которых возрастало с 6 до
7 млн рублей, что привело к росту их эмиссии.
Кроме того, воспользовавшись неограниченными
размерами ссуд, а также правом выдачи их
дворянам, не обремённым долгами, высшая сановная
аристократия практически превратила банк в свою
кормушку: львиная доля кредитов пришлась на
Куракиных, Демидовых и им подобных, на долю
мелких и средних землевладельцев осталась
незначительная часть банковских ссуд. И тем не
менее средств банка для выполнения поставленной
перед ним задачи не хватило.
С сентября 1799 г. по апрель 1800 г. был
прекращён размен билетов. В ноябре того же года
остановлена выдача ссуд за отсутствием средств.
А к 1802 г. резервы банка были полностью
исчерпаны. Его объединили с Земельным
(Дворянским) банком под названием «25-летней
экспедиции».
Утопичность целей предопределила крах
кредитной политики абсолютизма. Попытки спасти
дворянство от лап ростовщиков провалились. К
концу столетия долг одного из богатейших
семейств России – Шереметьевых частным
кредиторам составлял 2 млн рублей, долги
Демидовых – 818 тыс. рублей, Юсуповых –
100 тыс. рублей. В отличие от Европы, банки
России не могли служить средствами накопления
капитала, т.к. использовались государством,
являвшимся монополистом в сфере
кредитно-банковской системы, не для развития
торговли и промышленности и, следовательно,
оздоровления экономики страны и перевода её на
буржуазные рельсы, а для поддержания на плаву
разорявшегося дворянства и сохранения
крепостного землевладения. Финансовая политика
абсолютизма шла вразрез с национальными
интересами российского государства, что
приводило к росту дефицита бюджета и внешнего
долга царского правительства. |