Семь месяцев царствовал над персами
самозванец, и никто не оспаривал его власти. Правил он так, как когда-то
ассирийские цари: не выходя из своих палат, чтобы его не узнали.
Наконец персидские вельможи заподозрили недоброе, вспомнили слова
умиравшего Камбиса и сошлись на том, что нужно самозванца убить. Главных
заговорщиков было трое: Отан, Мегабиз и Дарий, дальний родственник царя
Камбиса.
Когда решение было принято, Дарий сказал:
«Мало принять решение — нужно исполнить его сегодня же и сейчас же. Мы
верим друг другу, но кто знает, не станет ли он сам завтра предателем?
Идемте во дворец; нас впустят; я скажу, что принес важные вести из
Персиды. А там будь что суждено».
Так и было сделано. Трое персов застигли
царя в спальне, в тесной комнате началась схватка. Один из них схватился
с царем врукопашную; Дарий не решался ударить мечом, чтобы не задеть
друга. «Все равно: бей!» — прохрипел тот. Дарий ударил и пронзил
самозванца.
Нужно было решать, как править дальше. И тут, уверяет греческий историк Геродот, три вельможи обменялись вот какими мнениями.
Отан сказал: «Не нужно царя. Все мы видели
жестокого Камбиса, все мы знаем, как ужасен произвол самодержца. Кто
владеет неограниченной властью, тот неминуемо поддастся соблазну
пользоваться ею не для общего блага, а только для своего. И несчастны
тогда будут все его подданные! Нет, пусть народ сам управляет собой, сам
решает свои дела на собраниях, сам назначает и сменяет должностных
лиц, — только тогда среди людей воцарится справедливость».
Мегабиз сказал: «Ты неправ, Отан. Народ
невежествен и легкомыслен; он так же глух к добрым советам и так же
падок на лесть, как и царь; не для того мы избавлялись от произвола
деспота, чтобы отдаться произволу толпы. Нет, пусть правят немногие, но
лучшие — самые умные, самые богатые, самые знатные. У них есть опыт и
привычка к государственным делам; править они будут сообща и для всякой
задачи сумеют найти лучшее решение».
Дарий сказал: «Ты неправ, Мегабиз. Такие
люди недолго будут править сообща: каждому скоро захочется стать выше
других, начнутся раздоры, вражда и междоусобные войны. Нет, если
сравнивать власть народа, власть знати и власть царя, то как самым
худшим будет власть дурного царя, так самым лучшим — власть хорошего
царя. Как у тела одна голова, так у государства — один властелин; он не
даст народу роптать на знать, а знати — угнетать народ; он будет блюсти
справедливость среди подданных и сеять страх среди врагов».
Услышав эти речи, персидские вожди подумали и согласились с Дарием. Было решено: быть Персии царством, а Дарию — над нею царем.
Персы говорили, что Кир у них был
царь-отец, Камбис — царь-господин, а Дарий — царь-торгаш. Это потому,
что при Кире и Камбисе народы Персидского царства приносили царям такие
подарки, какие хотели, а Дарий установил для них твердую и неизменную
дань. Злые языки уверяли, будто он даже хотел обобрать гробницу царицы
Семирамиды. На гробнице этой было написано: «Кому из будущих царей
понадобятся деньги, пусть вскроет эту гробницу». Никто на это не
решался, а Дарий будто бы решился, но вместо денег он нашел там лишь
надпись: «Дурной ты, видно, человек, если корысти ради оскверняешь
гробницы мертвых».
Впрочем, Дариева подать была не слишком
велика. Говорили, что, назначив ее, он спросил своих
наместников-сатрапов, в меру ли она. Сатрапы сказали: «В меру». Тогда
Дарий убавил ее вдвое и в таком объеме приказал собирать. Но так велика
была его держава, что с двадцати ее сатрапий и шестидесяти трех живущих в
ней народов он получал 14 560 талантов золота и серебра в год. Его
хранили в слитках в царской сокровищнице, а когда надо, топором отрубали
часть металла и чеканили монеты. На монетах был изображен человек с
луком; греки думали, что это изображение царя.
Свободны от подати были только персы,
главный народ в державе. Народ этот храбр и честен. В мужчинах они
больше всего ценят храбрость, в женщинах — многодетность. Детей они
обучают только трем умениям: верховой езде, стрельбе из лука и
правдивости. Самое позорное у них — лгать, а после этого — иметь долги,
потому что должнику тоже всегда приходится лгать. Рынков и базаров у них
нет. Когда царь Кир узнал, как торгуют греки, он сказал: «Никогда не
испугаюсь я тех, кто отводит в городах особое место, чтобы сходиться и
обманывать друг друга». На советах своих все важнейшие дела персы
обсуждают дважды: или совещаются за вином, а решение принимают трезвыми,
или совещаются трезвыми, а решение принимают во хмелю. И ни царь своих
подданных, ни господин своих рабов никогда не наказывает за единожды
совершенный проступок. Только проверив и убедившись, что проступков было
много и что человек сделал больше дурного, чем хорошего, они предают
его наказанию. Грекам этот обычай очень нравился…
Такова была эта держава, в которой не было граждан, а был царь и подданные, покорные ему, как рабы. |