Пока на западе Рим воевал с Карфагеном, а
Сицилия лежала между ними, как между молотом и наковальней, с востока за
этим внимательно и тревожно следили три царя. Это были: очередной
египетский Птолемей — тот самый, которому, по словам Клеомена, арфистки
были дороже боевых коней; сирийский Антиох, запоздалый двойник своего
прадеда Селевка, прозванный (несколько преждевременно) Великим; и
очередной Филипп Македонский, племянник победителя при Селласии, царь, о
котором говорили, что он хорош в беде и невыносим в удаче.
Все понимали: кто победит, тот двинется на
них, и сухопутный Рим будет опаснее морского Карфагена. Понимали, но не
вмешивались: Египет был отвлечен войной с Антиохом, Антиох — усмирением
Ирана, где область за областью отламывались от его огромного царства, а
Филипп — междоусобицами Этолийского и Ахейского союзов. Когда Рим
воевал с Ганнибалом, Филипп вторгся в иллирийские владения римлян, но
успеха не достиг; когда Рим победил Ганнибала и тот бежал из Карфагена,
Антиох дал ему приют. Рим таких вещей не забывал: новая война
надвигалась.
«Черная туча встает с запада, — говорил
этолийский оратор перед Филиппом Македонским. — Если она надвинется,
конец нашей свободе». И далее следовало не совсем обычное определение
этой греческой свободы: «Конец нашим военным забавам: нам нельзя будет
воевать и мириться друг с другом, когда нам хочется».
Римляне вступили в Грецию. Они щли мерными
переходами; на каждой ночевке они раскидывали квадратный лагерь,
укрепленный, как город, с прямыми улицами между палаток. Сражались они
непривычно: не сплошной фалангой, а тридцатью отрядами, наступавшими в
шахматном порядке. У каждого воина был вдобавок к обычному оружию
тяжелый дрот: он начинал бой как легковооруженный и продолжал как
тяжеловооруженный. Выдержать такой удар было трудно. Командовал
римлянами Тит Фламинин, неожиданный для греков человек: молодой,
говорящий по-гречески, как грек, умеющий побеждать и оружием, и
убеждением.
Битва с Филиппом произошла в Фессалии. Она
была нечаянной. По фессалийской равнине тянулась гряда холмов —
по-гречески Киноскефалы (по-русски «Собачьи головы»). По одну сторону
холмов заночевали римляне, по другую — македоняне. Сами не зная того,
они провели ночь в получасе ходьбы друг от друга. Наутро и Фламинин и
Филипп выслали передовые отряды занять холмы. В утреннем тумане эти
отряды столкнулись на холмах. Завязалась стычка, стали подходить
подкрепления. Македонской фаланге трудно было держать строй среди
холмов, римским отрядам — гораздо легче. Фаланга дрогнула, ряды ее
смешались; победа осталась за римлянами. Филипп запросил мира.
Военную победу Фламинин сумел закрепить
мирной. Власть Филиппа в Греции держалась на трех крепостях —
Деметриаде, Халкиде, Коринфе. Их называли «оковами Греции». По мирному
договору Филипп освобождал эти крепости, а Фламинин их занимал. Греки
роптали: «Рим снял оковы с наших ног и надел нам на шею». Фламинин
добился у сената позволения вывести войска из крепостей, оставив Грецию
грекам. Народ собрался в Коринф на Истмийские игры. Здесь, в промежутке
между состязаниями, римский глашатай объявил: отныне Греция свободна от
всех иноземных гарнизонов и налогов. Люди не верили ушам; объявление
пришлось повторить. Тогда раздался такой крик ликования, что птицы над
стадионом замертво падали в толпу. Фламинина, освободителя Греции, стали
чтить, как бога; еще триста лет спустя в Греции стояли храмы,
посвященные «Аполлону и Фламинину».
За войной с Филиппом последовала война с
Антиохом. Царские послы стращали греков, перечисляя рода пеших и конных
царских войск. «Не пугайтесь, — сказал грекам Фламинин, — есть много
кушаний из одного мяса под разным соусом; так и это все одни и те же
сирийцы, только с разным оружием». Военным советником у Антиоха был
великий враг Рима — Ганнибал. Тщеславный царь устроил перед ним парад
своих войск: пехоты, конницы, колесниц, слонов — в золоте, серебре, в
значках, украшениях, бляхах. «Как по-твоему, достаточно этого будет для
римлян?»
— «Достаточно, — ответил Ганнибал, — хоть
они и очень жадные». Он понимал, что для римлян это войско будет не
угрозой, а добычей.
Война длилось четыре года. В решающей
битве при Магнесии Антиох потерял 50 тысяч человек, римляне (так они
утверждали) — только 300. Римлянами командовали два брата Сципиона:
старший, прославившийся победой над Ганнибалом и за это прозванный
Африканским, и младший, за теперешнее сражение получивший прозвище
Азиатского. На Антиоха была наложена огромная дань; чтобы выплатить ее,
он пошел с войском обирать вавилонские храмы и там погиб. Сын его был
уже во всем покорен римлянам. Когда он попробовал было продолжать
наследственную войну с Египтом, римский посол по имени Попилий приказал
ему: «Выведи войска назад». Царь сказал: «Я подумаю». Попилий обвел
мечом круг у его ног и велел: «Думай, не выходя из круга». Царь
повиновался, а слова «Попилиев круг» стали поговоркою.
Филипп Последний доживал жизнь, копя злобу
и силу для ответного удара на Рим. У него было два сына: благородный
Деметрий, друг римлян, и низкий Персей, ненавистник римлян. По наговорам
Персея Филипп убил старшего сына; это его надломило, убитый стал
являться ему во сне, Филипп перестал спать и умер от тоски.
Рассчитываться с Римом пришлось Персею. Битва произошла при Пидне, у
подножия облачного Олимпа. Все войско Персея было изрублено, Персей
спасся, переодевшись простым всадником. Римский полководец Эмилий Павел
обещал ему жизнь. Персей хотел броситься к его ногам. «Остановись! —
крикнул Эмилий. — Не заставляй меня думать, что ты сам заслужил свое
несчастье своим малодушием!» Македония была расчленена на четыре части и
скоро стала римской провинцией. Персей умер в плену. Два его сына
умерли вместе с ним. Третий остался жив; потом он служил писцом в
римском городе Альбе и за красивый почерк был на хорошем счету у
начальства. |